Правдивая ложь

– Мужество – это та добродетель, в силу которой люди в момент опасности совершают прекрасные поступки… Я причинил вам много зла, госпожа Габриэлла, и теперь раскаиваюсь в этом. Непростительное малодушие… Отсутствие твердости духа и привело меня на преступный путь. А ведь когда-то мое мастерство, мои знания спасли немало людей от смерти. Но, увы, Святая Церковь не оценила мое стремление помогать ее детям, обвинила меня в колдовстве и принудила стать преступником… В башне, где мы проводили много опытов с герцогом, вы найдете доказательства его вины… Простите меня за все, госпожа, и прощайте… Да хранит Господь вас и вашего мужа!..

Это были последние слова старого колдуна. Он закрыл глаза и, сделав глубокий вдох, еле слышно выдохнул и замер навсегда.

– Я прощаю вас, ибо не по собственной воле вы совершали злодеяния. Покойтесь с миром!

Девушка подняла заблестевшие от слез глаза на Жирарда и улыбнулась. Этот заросший странник, одетый в старую запыленную котту, был для нее самым любимым и желанным мужчиной. Это ради него она не побоялась отправиться на Восток, научилась сражаться и нашла в себе силы побеждать. Любовь и преданность способны подвигнуть человека на великие подвиги, и поступки Габриэллы стали ярким тому примером. И не одинока она была в этих прекрасных душевных порывах: желая остаться верным своему слову, граф де Сен-Мор совершил невозможное.

Он, вырвавшись из мамлкжского плена, преодолел тысячи лье, чтобы вернуться к любимой. Но об этих подвигах графа все узнали позже, а сейчас все стояли в нерешительности, глядя на мертвое тело старого колдуна. Первым пришел в себя Филипп III.

– Стража! Арестовать герцога де Карруаза! – повелел король. – Бросить его в темницу!.. А теперь… – Он повернулся к человеку, который назвался графом де Сен-Мором. – Как вы можете доказать, что вы и есть тот самый человек, именем которого назвались, а не самозванец?

– Если Ваше Величество разрешит мне привести себя в порядок, то вы, зная меня еще с детства, сможете сами подтвердить мои слова.

– Этого недостаточно! – презрительно фыркнул Филипп, который так и не мог преодолеть в себе неприязнь к графу.

– Тогда…

– Тогда я смогу это сделать, – перебила мужа Габриэлла.

– И как же? – осведомился король, смерив девушку насмешливым взглядом.

– Уходя в поход, сразу после нашей свадьбы, Жирард разрубил свое кольцо на две части. Одну часть он забрал с собой, а вторую отдал мне, пообещав вернуться во что бы то ни стало… Вот моя половинка!

Габриэлла сняла с шеи медальон и, раскрыв, вынула из него половину кольца.

– А вот моя часть, – ответил странник, доставая из своего медальона другую половинку и протягивая ее королю. – Соедините их, Ваше Величество, и тогда вы сами убедитесь, что это две части одного кольца.

– Ваше Величество, – послышался голос, – я уверен: вы и сами уже успели убедиться, что перед вами стоит граф де Сен-Мор.

Филипп недовольно поморщился, но промолчал. Жирард и Габриэлла обернулись и увидели стоявшего в дверях графа Ронсара.

– Граф, – Жирард поспешил ему навстречу, – как же я рад видеть вас в добром здравии!

– Я тебя тоже, мой мальчик, – обняв любимца, сказал граф Ронсар. – Я знал и верил, что ты вернешься.

– Я же не мог обмануть мою дорогую жену, – улыбнулся Жирард и с любовью во взоре посмотрел на Габриэллу.

– Вы достойны друг друга… Ваше Величество, – обратился Пьер Ронсар к Филиппу, – а сейчас позвольте графу и графине удалиться. А вечером, на званом пиру в вашу честь, граф расскажет нам о своем чудесном спасении.

– Мы не намерены оставаться в замке, – капризным тоном сообщил король.

– Но, Ваше Величество, в темнице замка заключен негодяй, который убил человека. А вдруг он покушался на вашу жизнь, но промахнулся? Вы ведь стояли очень близко, – возразил граф Ронсар, хорошо знавший натуру короля.

– К тому же, Ваше Величество, – подойдя к Филиппу ближе, мягким голосом произнесла Габриэлла, – предложение герцога, которое касалось земель и замка моего мужа, если позволите, останется неизменным. Примите их в качестве запоздавшего подарка в честь вашей коронации.

Граф Ронсар улыбнулся. Графине удалось безошибочно определить слабое место короля.

– Сир, – Жирард, приблизившись к Филиппу, встал перед ним на одно колено, – я готов присягнуть вам в верности. Мой меч и моя отвага всегда будут в распоряжении моего сюзерена и Франции.

Филипп молчал. В часовне воцарилась мертвая тишина: никто не решался произнести ни слова, ожидая ответа короля. Поймав на себе многозначительный взгляд графа Ронсара, Филипп, наконец, вымолвил:

– Возможно, мы и задержимся в замке. В конце концов, если не мы, то кто же еще будет вершить правосудие в нашем королевстве.

Сказав это, он важно удалился из часовни.

– Аббат Шириз, – отчетливо выговорил Жирард, – не соблаговолите ли присоединиться сегодня вечером к нашему скромному торжеству?

– Я… мне… меня призывают дела, сын мой, – пробормотал аббат.

– Но, святой отец, – продолжал настаивать граф, – вы не можете отказать верному сыну нашей Церкви в такой малости.