Правдивые байки воинов ПВО

Пока шла перекличка, меня терзало любопытство, кто же вместо Комдивки будет докладывать Делегату.

Наконец раздался знакомый голос замполита: «СмирнО! РОвнение на средину!», и он неуклюже затопал к трибуне.

По рассказам очевидцев, в наступившей тишине я выставил руку из строя в его сторону и во весь голос радостно сообщил окружающим: «О! Изюминка попиздюхала!», после чего первым задорно заржал.

Здоровый смех был поддержан всем коллективом дивизиона. Назад Изюминка возвращался под общий хохот, а Гиббон с трибуны отметил, что «видно праздничное настроение парадного расчета».

Еще удачнее мы исполнили обновленный гимн. Настроение позволило его петь не только громче всех остальных дивизионов вместе взятых, но и быстрее на целый куплет…

Наутро слегка разочаровал Хиль. Он всегда отличался хорошим знанием практической психологии людей и цепкой хохлятской хваткой в бытовых вопросах. А тут выдал перед строем совершенно идиотское предложение: «Тем, кто вчера был выпившим, добровольно отказаться от сегодняшнего увольнения».

«Выпившими» были практически все, но дураков – не нашлось. Хиль с досады наорал на Жиркова, который накануне был почти трезвым, и успокоился.

Комдивка запомнился нестандартным подходом к людям еще в самый первый день (точнее, поздний вечер) официального поступления в училище.

Всех поступивших (человек 400) построили на плацу. Надо было разбить нас на 3 батареи. Комдивка скомандовал: «Кто учил английский – три шага, немецкий – два шага, французский – шаг вперёд шагом МАРШ!!!» Все шагнули, а Комдивка шел и считал нас в каждой шеренге: «Первая, вторая, третья батарея!»

Самым последним стоял Ефрейтор Юрьев, не сделавший ни одного шага. Озадаченный Комдивка поинтересовался у него, почему.

«А я никакого языка не изучал!» – печально сообщил Ефрейтор.

Такого в советское время представить было невозможно.

«Почему?! – взвился Комдивка. – Хоть турецкий, да должен был изучать!»

Юрьев сообщил, что учился в сельской украинской школе, в которой все время менялись учителя иностранного, вследствие чего он пару лет учил немецкий, потом три года – английский, потом по году французский и опять – немецкий.

«И ни одного языка не знаю!» – гордо закончил доклад Ефрейтор.

Другой бы задумался, но Комдивка разобрался в запутанном вопросе Юрьевского языкознания – «на раз».

«А в аттестате у тебя какой язык записан?» – спросил он Ефрейтора.

«Немецкий».

«Значит, и тут будешь учить немецкий!» Так Ефрейтор Юрьев оказался в нашей батарее. О том, КАК он в результате учил и сдавал немецкий – своя история…

Другой фишкой Комдивки была любовь к личному участию в различных построениях. Через день он лично провожал нас на занятия:

«Строевым!!!» – орал Комдивка через весь плац.

«И с песней, с песней!!!» – трубил рядышком Изюминка.

Мы привыкли к этому, и кто-нибудь всегда передразнивал реплики дуэта, веселя курсантский строй.

Оценивал исполнение песни Комдивка всегда по одному критерию: «Хорошо поют… Громко!!!»

Однажды Комдивка «наехал» за какое-то прегрешение на курсанта Мулдафина из первой батареи, пообещав ему, что тот «будет чистить пушку». А Мулдафин был «из блатных» курсантов и, по смутным слухам, приходился чуть ли не дальним родственником члена Политбюро Кунаева Д. А.

«Ну, ничего, встретимся с тобой в степи!» – ошарашил Мулдафин Комдивку какой-то казахской поговоркой.

«Ну-ну», – только и пробормотал Комдивка и свернул «дискуссию».

Этот же казах любил проделывать еще один прикол.

Когда первая батарея следовала на занятия, в одной из строевых песен пелись слова:

«Солдат страны Советов о Родине поёт…» – и тут Мулдафин вставлял своим козлетоном: «Мой Казахстааааан!», что всегда вызывало оживление слушателей.

(Кстати, после училища Мулдафин, по слухам, в первых рядах попал в Афган, хорошо там воевал, был тяжело ранен и получил орден.)

В другой раз отличились курсанты с третьей батареи. После обеда у них был химтренаж, и кто-то, в порыве веселья, выкинул в открытое окно противогазовую коробку, с третьего этажа. Коробка чуть не угодила в Комдивку, стоявшего на плацу, который, конечно же, начал орать и требовать, чтобы виновный немедленно выглянул в окно. В результате из окна высунулась чья-то морда… в противогазе!!!

Увидев, кто орет, морда навсегда скрылась в толпе таких же «слоников».