Правдолюбцы

— Разве не унизительно, когда тебя держат на карантине, словно тифозную, каждый раз, когда у тебя месячные? А просить у раввина письменное разрешение, прежде чем переспать с собственным мужем? Кстати, как раввин принимает решение? Осматривает твое белье?

— Возможно, некоторые раввины и требуют вещественных доказательств, — оскорбилась Кэрол, — но мой верит мне на слово.

— О, значит, он полагается на твою совесть! Как либерально с его стороны!

— К либерализму мы не имеем никакого отношения, Роза. Мы стремимся исполнять Божьи заповеди. В иудаизме различают два понятия: маасе, само действие, и павана, духовную суть действия. Когда выполняешь брачные предписания, необходимо выйти за пределы физической реальности и ощутить великий смысл и святость ритуала. И если это удастся, ты поймешь, как достичь просветления посредством самых ничтожных деяний.

Навстречу им неслась, подпрыгивая, пустая картонная коробка. Роза сделала шаг в сторону, давая ей дорогу.

— Не знаю, что и сказать. Мне трудно поверить в Бога, которого волнует то, каким образом муж передает менструирующей жене ключи от машины. Трудно поверить, что Бог такой педант.

Они остановились у светофора.

— Ты ведь не называешь педантом хирурга, который тщательно отмеряет дозу анестетика, — сказала Кэрол, — или ученого, озабоченного мельчайшими разночтениями в показаниях приборов? Почему же в духовной жизни мы должны пренебрегать деталями, отказывая им в глубоком смысле?

Роза смотрела на бомжа: благодушно мурлыча себе под нос, он рылся в урне. В рассуждениях Кэрол она чуяла логический подвох, но пока затруднялась определить, в чем он заключается.

— Проблема в том, — продолжила Кэрол, не рассчитывая на ответ, — что ты исходишь из мирского, феминистского отношения к действительности. У тебя никак не получается примирить феминизм с ортодоксальным иудаизмом. И не получится. Это два совершенно различных способа мышления. Феминистки заявляют, что миква унижает женщин. Но разве я выгляжу униженной? Разве я чувствую обиду или подавленность, когда иду в микву? Ничего подобного! На самом деле каждый месяц я жду не дождусь миквы. Мне нравится быть женщиной…

— Мне тоже, — вставила Роза.

— Правда? — повернулась к ней Кэрол. — Прости, но иногда у меня возникает ощущение, что ты нарочно прячешь свою женственность. Возможно, ты думаешь, что иначе тебя не воспримут всерьез.

Роза приподняла бровь. Похоже, Кэрол давно хотела об этом сказать и наконец улучила подходящий момент.

— Ты о чем?

— Ну, о том, как ты одеваешься, как причесываешься… будто стараешься игнорировать тот факт, что ты — женщина.

— Извини, но…

— Знаю, я вмешиваюсь не в свое дело. Просто мне пришло в голову, что эти законы тебя не устраивают в том числе и потому, что ты не в ладах со своей сексуальностью.

Роза холодно рассмеялась:

— Уверяю тебя, в этой области у меня нет проблем.

— Прости, Роза, если я тебя обидела.

Бомж извлек куриное крылышко из выброшенного пакета и поплелся прочь, волоча за собой дребезжащую тележку с банками из-под содовой.

— Идем, — сказала Кэрол. — Зеленый свет.

— Нет, спасибо, — не двинулась с места Роза. — Пожалуй, мне нужно в другую сторону.

— Прошу тебя. — Кэрол схватила ее за рукав. — Не хочу, чтобы мы расстались, не помирившись.

Роза секунду разглядывала ее руку, а затем осторожно отцепила ее пальцы от своего рукава:

— Прощай, Кэрол.

Придя домой, Роза прямиком отправилась к себе в комнату, опустилась на колени перед платяным шкафом и начала рыться в нижнем ящике, где с незапамятных времен была припрятана пачка «Мальборо лайтс». Достав сигареты, Роза задумалась. Одно лишь курение показалось недостаточным злом, настрой на саморазрушение требовал большего. Она бросила пачку на кровать, ринулась в туалетную комнату и пустила воду. Вот теперь это настоящий разврат — она будет курить, лежа в ванне.

Коленки торчали из воды, как два песчаных островка. С отвращением затягиваясь затхлой сигаретой. Роза разглядывала зубчатую панораму шампуней и кондиционеров, которыми Джейн уставила бортик ванны, и Роза чувствовала, как внутри медленно, исподволь сгущается тьма: знакомое отчаяние готовилось захлестнуть ее, словно стихийное бедствие. И зачем только она пошла в это дурацкое место! Зачем затеяла этот никчемный разговор с Кэрол!