Праведник

Старший наряда проверил документы, и лихо козырнул – перевозчиков тут уважали, гадостей не делали и препон не чинили.

И покатился джип дальше.

Первым делом Лот заехал на мойку Георге «Мамалыжника», где с «Руссо-балта» не только соскребли грязь, но и депрограммировали налипшие «микрики».

Один из пупырчатых шаров-колес, нахватавшийся осколков, заменили, звездчатые вмятины от пуль металлизировали, и покатил внедорожник спокойно, без форсажей и дрифтов, выруливая на дорогу к Тирасполю.

Как всегда, оказываясь в Новороссии, Яков испытывал громадное облегчение, граничившее в полной опустошенностью – весь напряг, все опасности оставались на европейском берегу, их словно смывало прутовской водичкой.

Пассажиры тоже сидели притихшие, даже так – пришибленные, с трудом осознавая, что переживаниям их, тревогам и страхам пришел конец.

Да, впереди их ждали дежурные администраторы из службы иммиграции, но все эти формальности нервы не трепали – беженцев из Европы принимали без проблем. Не из Африки, чай.

Не доезжая Тирасполя, остановились в мотеле «Эксотал».

Шел десятый час вечера, так что все шустренько помылись с дороги, быстренько перекусили и завалились спать.

Утром Лот распрощался со счастливым семейством.

Глава 3. «Птичник»

Российский Союз, Королев, Центр подготовки космонавтов.

2045 г.

ЦПК окружал большой красивый парк, а стоянка для атомокаров, равно как и посадочная площадка для техники винтокрылой, находились у главного входа, за которым тянулась узкая аллея, обсаженная кустами смородины.

«Недурно», – подумал Воронин и потянул носом воздух. Пахнет. Николай Петрович сунул руки в карманы, и левой ощутил касание рукоятки ПП – пистолета-парализатора.

Поморщившись, вынул руки. Заложил их за спину и пошагал по аллее, прислушиваясь к звонким ударам по мячу – слева, за деревьями, пряталась волейбольная площадка, там занимались девушки со Станционного факультета. Их было хорошо слышно.

Справа находилась площадка баскетбольная, там кидали мяч парни с Командирского – слышимость тоже была прекрасная.

«Что-то подобное я уже читал, – задумался Николай Петрович. Хм… А разве бывает книжное дежа-вю?» Он пожал плечами.

Говорят, баскетболисты ЦПК дважды выигрывали у студенческих сборных Москвы, а один раз даже вышли в финал чемпионата России.

Все эти живописные подробности Воронин узнавал от сопровождающего – заочника Комфака Эдуарда Чибисова. Заочник Чибисов был огромного роста. Его отличало широкое, медного цвета лицо, густые темные волосы, остриженные «под ежика», редкого, фиалкового оттенка глаза и прямой маленький рот.

В свои тридцать два Эдуард старался выглядеть солидней, поэтому говорил сдержанно, не впадая в грех эмоции, а к Воронину обращался по армейской привычке – «та-ащ командир»:

– Я думаю, товарищ командир, – проговорил он деревянным голосом, – что будет полезно пополнить персонал станции дельным инженером-гастрономом. Экспедиция намечается не на одни выходные, а питаться всухомятку…

– …Вредно для здоровья, – согласился Николай Петрович. – Есть кандидатура, товарищ сменный пилот?

– Предлагаю Риту Чайкину, – сказал Чибисов, розовея. – В этом году она заканчивает «станционку», отличный специалист.

– Симпатичный?

– Кто?

– Не тупи. Кто… Специалист.

– А-а… Ну, да… В общем. К-хм…

– Вноси в реестр.

Воронин послушал завистливо вопли игроков да болельщиков, то радостные, то огорченные, вздохнул и сказал:

– Веди меня, Вергилий.

Чибисов улыбнулся застенчиво, и повел.

Плоскокрышие корпуса Школы открылись сразу за плотной шеренгой голубых елей и рядом ухоженных газонов.

Поднявшись по лестнице, Воронин ступил в просторный вестибюль учебного корпуса с большим бронзовым бюстом Циолковского. Давненько он тут не был…

В коридорах царила тишина – учебный год закончился.

Идея набрать персонал базы из заочников пришла Николаю Петровичу как-то сразу – себя вспомнил, такого же «грызуна гранитов». На ЗО поступали не юнцы, а молодые спецы, что-то уже кумекавшие в своем деле. Отчего ж не помочь людям в карьерном росте? Сами «люди» восторженно орали: «Конечно!», «Ну, вообще…», «Вот, здорово!» и «Ух, ты!»

В принципе, и сам Николай Петрович не шибко отличился от выпускников в восприятии реала, когда ему, простому командиру корабля, поручили станцию аж в системе Юпитера! Что уж там о молодых-то гутарить…

Воронин с Чибисовым шагали по светлому коридору, заглядывая в лаборатории, в столовую, в гулкие аудитории, библиотеки, спортивные залы, тренажные.

Они дошагали до конца коридора, попадая в вакуум-отсек ядерного ТМК[4] «Гагарин», «пристыкованного» снаружи.

Выйдя в рабочий отсек макета корабля, Чибисов показал на двери пилотской кабины.

– Сюда, – обронил он, и смутился: – Ой, да вы же знаете…

Николай Петрович молча улыбнулся, и переступил высокий комингс.

В креслах у пульта крутилось двое – насупленный хмурый хомбре лет этак тридцати с лишком, и его полная противоположность – худой, вихрастый, загорелый парень, улыбавшийся весело и радостно, так что на веснушчатой его переносице собирались тонкие морщинки.