Праведник поневоле

Послышался всплеск, и из воды показалась третья женская фигура. Мокрая рубашка, приставшая к телу, почти ничего не скрывала. Красивые плечи… ровная спина… осиная талия… изящные бедра… и, наконец, соблазнительные округлые ягодицы. Водопад длинных светлых волос, ниспадающих с головы совершенной формы, облепил тело.

Тонкие руки заскользили по поверхности воды, посылая брызги в сторону подруг. Две другие девушки с визгом начали массированное контрнаступление на свою подругу, пока та, окруженная водяным туманом, не превратилась в подобие фантастического видения.

До братьев донесся веселый возглас протеста. Третья девушка со смехом повернулась, собираясь бежать от нападавших.

Верджил не мог с точностью определить, как ясно видели эти большие голубые глаза проезжавший мимо экипаж с двумя потрясенными пассажирами, но на мгновение она застыла, одной рукой скользнув по груди, а другой накрыв темный треугольник между ног. Прежде чем отвернуться и опуститься на колени, она на кратчайший миг стала Венерой Боттичелли – с прекрасным лицом и пышными формами девушка была похожа на непорочную и скромную богиню, зрелую и открытую любви. Желание защитить ее и целый сонм эротических фантазий, пробудившихся в Верджиле еще там, в игорном доме, овладели им с новой силой.

Путники одновременно пришли в себя и, выпрямившись, откинулись на сиденьях.

Данте бросил на брата подозрительный взгляд.

– Кто это?

– С уверенностью сказать не могу, но полагаю, мисс Кенвуд.

Данте прикрыл глаза и откинул голову на спинку сиденья.

– Я хочу убедиться, что правильно понял свое положение, Верджил. Я должен жениться на ней? Я должен быть принесен в жертву богу финансовой стабильности и взять в жены эту женщину, которую мы только что видели? Девушку, до того «выдающуюся, необычную и независимую», что она купается почти нагой среди бела дня у дороги, причем нашу сестру тоже склоняет к этому? Ты собираешься заставить меня жениться, угрожая оставить без содержания? Это она моя нареченная?

– Да. – Верджилу больше нечего было ответить.

Данте с минуту оставался в той же задумчивой позе, потом открыл ясные глаза, которые тотчас заблестели. Его губы медленно растянулись в улыбке, которая бывает только у очень довольных мужчин.

– Ну, спасибо!

– Очень хорошо, Пен. Очень хорошо.

После этих слов Пенелопа покраснела еще сильнее, чем после услышанной истории.

– Не вини меня. Я не давала разрешения на подобную выходку. Бьянка была очень обходительна и не делала ничего, что нарушало бы приличия, по крайней мере, при мне. – Последние слова Пенелопа произнесла, слегка поморщившись. Она была достаточно умна и понимала, что, судя по сегодняшней проказе, ей, возможно, далеко не все известно о проделках мисс Кенвуд. Верджил представил себе череду скандальных эпизодов, разворачивавшихся под носом у Пенелопы.

– Все вроде шло как по маслу. Бьянка вела себя так смирно – казалось, и воды не замутит…

– В данных обстоятельствах твое выражение со словом «вода» не очень удачно, Пен.

Пенелопа понурила голову, видимо, смущенная тем, что не справилась с возложенными на нее обязанностями, и брат примирительно потрепал ее по плечу. У сестры было слишком мягкое сердце, и она ни в ком никогда не подозревала ничего плохого, а Бьянка Кенвуд, вероятно, тотчас раскусила Пенелопу и воспользовалась ее слабостью. Чтобы держать мисс Кенвуд в узде, требовалась старая тетка, какая-нибудь гарпия с несокрушимой волей, от взгляда которой молодые женщины трепещут, и чьи строгие наставления тотчас неукоснительно исполняются.

К сожалению, такой тетки у них не было.

– Может быть, в Америке все так купаются?

– Пен, умоляю тебя!

– Я поговорю с ней, а Шарлотта получит хороший нагоняй.

– Ты этого не сделаешь.

– А кто тогда? Ох, Верджил, только не ты! Всякий раз при упоминании твоего имени у нее на лице появляется престранное выражение. Ты для нее все равно, что тюремный надзиратель, и если при встрече ты сразу же кинешься выговаривать ей за ее поведение…

– Я не скажу ни слова. Сказать об этом – значит признаться, что мы с Данте все видели.

Признать случившееся – значит создать неловкость и некую… близость. Остается лишь одно: смотреть на все сквозь пальцы.

– Я побеседую с Шарлоттой и объясню ей в общих выражениях, что нельзя поддаваться чужому дурному влиянию.

Тут к Верджилу и Пенелопе присоединился Данте – он уже переоделся, и теперь на нем была тщательно выглаженная, превосходно сшитая одежда; он выглядел довольным и отдохнувшим. Длинные, по романтической моде, волосы он старательно уложил в художественном беспорядке.

– Очень любезно с твоей стороны провести с нами несколько дней, – сказала Пенелопа, поднимаясь со своего места, чтобы поцеловать брата.

– Иногда я тоже скучаю по семье, Пен. Думаю, я здесь пробуду… с неделю. Да, недели, пожалуй, хватит. – Он подмигнул Верджилу, и Пенелопа, заметив это, подозрительно нахмурилась.

Верджил ответил Данте укоризненным взглядом: ведь Пенелопа ничего не знала об их планах относительно мисс Кенвуд, да и самоуверенность брата отчего-то его раздражала.