Праведники

Это было предложение, от которого Фрейлих не мог отказаться. Уилл не знал, в чьей голове родилась эта идея — в голове Тиши, которая четко рассчитала, на что ей следует давить, или в голове Товы Шайи, которая искренне верила в то, что все живое в опасности. Впрочем, Уилл склонен был предполагать, что в эту минуту рядом с ним сидела именно Това Шайя. Да, она целых десять лет жила вне дома. Да, она каждый божий день ела свиные отбивные, щедро политые самыми немыслимыми соусами. Да, она обожала пирсинг. Но сейчас она переживала не только за судьбу его жены. И даже не столько за судьбу оставшихся в живых праведников. Она действительно боялась за все живое на земле.

— У нас почти не осталось времени, Това Шайя… — медленно проговорил рабби. Он впервые снял очки, и лицо его преобразилось, став еще более усталым и обреченным. — Мы делаем все, что в наших силах. Не уверен, что ты сможешь сделать больше. Впрочем… хорошо, я расскажу вам все, что вы хотите знать.

Он вдруг легко поднялся со стула и молча направился в прихожую. Там он водрузил на голову традиционную для хасидов шляпу с широкими полями, распахнул входную дверь и подал Тише и Уиллу знак следовать за ним.

На улице царила тишина. Совершенно непривычная для Нью-Йорка. Сколько ни оглядывался Уилл по сторонам, он не заметил ни одной машины. Очевидно, это еще одно ограничение Йом Кипур. В отдалении на тротуаре собралась небольшая кампания молодых хасидов в молитвенных шарфах. Погода стояла теплая, по прохожих почти не было и вообще нельзя было сказать, что в Краун-Хайтсе царит предпраздничная атмосфера. Весь этот квартал словно превратился в одну большую синагогу под открытым небом. Уилл мысленно поблагодарил Тишу за ее предусмотрительность — в своем новом наряде он не привлекал к себе лишнего внимания.

Они шли к синагоге. У Уилла было ощущение, что их ведут в клетку ко льву. Причем ведет сам лев.

К его удивлению, они миновали синагогу и остановились у соседнего дома, который смотрелся в Краун-Хайтсе несколько нелепо. Небольшой особнячок из красного кирпича постройки девятнадцатого века. Таких много в Оксфорде, но Уилл никак не ожидал встретить подобное здание здесь, в хасидской общине. Оки вошли в дом и сразу оказались в толпе. Впрочем, едва завидев рабби, люди тут же уступали ему дорогу. Уилл заметил, что их провожают удивленными взглядами. Сначала он принял это на свой счет, но потом вдруг понял: их шокирует присутствие Тиши.

Между тем сама Тиша наклонилась к уху Уилла и тихо сказала, что они находятся в доме великого ребе. Того, что почил два года назад. Этот особняк служил ему одновременно квартирой и, если так можно выразиться, офисом.

Вскоре они добрались до лестницы, которая вела на второй этаж. Людей здесь было гораздо меньше. Они стали подниматься.

«Сейчас мы угодим в ловушку…» — почти злорадно подумал Уилл.

На втором этаже рабби открыл перед ними какую-то дверь, но за ней оказался всего лишь коридор, в конце которого также виднелась дверь. Перед ней рабби вдруг остановился и сказал, обращаясь к Тише:

— То, что ты сейчас увидишь, может тебя неприятно удивить. Но знай, что это следствие сложившейся отчаянной ситуации. То, что ты сейчас увидишь, противоречит всем нашим правилам. Но знай, нам пришлось пойти на это. Надеюсь, что в первый и последний раз. Во имя…

— Пикуах нефеш, — закончила за него Тиша. — Я понимаю. В конце концов, речь идет о спасении человеческих жизней.

Рабби кивнул. Он был благодарен Тише за понимание. Помедлив еще с пару секунд, он наконец глубоко вздохнул, словно собираясь с духом, и решительно открыл дверь.

ГЛАВА 48

Воскресенье, 23:01, Краун-Хайтс, Бруклин

Уилл не знал, как это помещение выглядело при других обстоятельствах — когда рабби Фрейлиху не приходилось нарушать священные запреты. Возможно, в другое время комната освещалась не электричеством, а свечами. И уж конечно, здесь не было кондиционера и телефонных линий.

То же, что он увидел теперь, больше всего походило на «ситуационную комнату» в Белом доме. Или на Центр управления полетами НАСА. Вдоль дальней стены тянулись компьютерные мониторы, за столами сидели сосредоточенные молодые люди. Из телетайпа безостановочно лезла лента, то и дело принимался жужжать принтер. А на боковой стене бросалась в глаза огромная грифельная доска, вся испещренная торопливыми записями: имена, телефонные номера, адреса. Уилл невольно пробежал глазами по этим каракулям и вздрогнул, увидев среди них имена Говарда Макрея и Гейвина Кертиса. Под ними была проведена жирная черта.

— О существовании этой комнаты знают только те, кто находится сейчас в ней. А теперь еще и вы. Мы трудимся здесь день и ночь. Всю неделю. А сегодня мы потеряли человека, который знал все, что здесь происходит, лучше кого бы то ни было. Собственно, он все это и создал.

— Юзеф Ицхак, — уверенно произнес Уилл.

Только сейчас он заметил сваленную на одном из столов груду карт и туристских путеводителей по штату Монтана, Лондону, Копенгагену и Алжиру.