Праведники

Разумеется, я выставила мистера Бакстера за дверь. И на прощание посоветовала ему принять успокоительное. Но он вернулся. Я выгнала его снова. Он вернулся в третий раз, и тогда нам пришлось поговорить. Он рассказал, что с детства мечтал стать богатым. И знаете почему? Тогда у него была бы возможность ежедневно — это его слова — давать нуждающимся деньги. Много денег. Он сказал, что у него сжимается сердце всякий раз, когда он видит человека, страдающего от бедности. «Вы знаете, что означает слово „филантропия“, доктор? — спросил он меня. — Любовь к ближнему. Но почему лишь у богатых есть возможность и привилегия любить ближних? Я тоже хочу и всегда хотел быть филантропом». Он сказал, что долго и мучительно пытался придумать иной, не связанный с деньгами, способ оказания помощи людям. И в какой-то момент подумал о собственных внутренних органах.

Я не сразу во все это поверила, мистер Монро. Я человек трезвомыслящий и очень практичный. Я долго пыталась отыскать «двойное дно» во всех этих словесных излияниях мистера Бакстера. Но в какой-то момент вдруг поняла, что он говорит совершенно искренно. Мы обследовали его и увидели, что он сказал чистую правду и о своем здоровье. Он был в отменной форме. В конце концов я договорилась с коллегами, и мы устроили ему тщательную психиатрическую экспертизу. Он оказался более чем вменяемым, полностью способным принимать решения и отвечать за свои поступки.

Самое удивительное, что он ничего не просил взамен. Ни денег, ни каких-то социальных или налоговых льгот. У него было лишь одно условие — он настаивал на полной конфиденциальности. Человек, которому досталась бы его почка, не должен был знать имени донора. Он настаивал на этом. Он не хотел, чтобы спасенный был ему чем-то обязан. И еще он взял с нас клятву, что мы никогда не расскажем об этом в прессе. Сказал, что слава ему не нужна.

Уилл перевел дух и спросил:

— И вы… сделали ему операцию?

— Да. Я лично. И должна вам сказать, мистер Монро, что никогда прежде у меня не было столь полного ощущения значимости того, что я делала. И коллеги рассказывали, что чувствовали то же самое. И анестезиолог, и операционная сестра. Все, кто при этом присутствовал и как-то в этом участвовал. Мы не только нерелигиозные, но, я бы даже сказала, довольно циничные люди. Профессия обязывает… Но в тот день в операционной царила непередаваемая атмосфера. Каждый из нас был буквально счастлив, что ему довелось стать причастным к тому, что совершил Пэт Бакстер.

— Операция прошла удачно?

— На редкость удачно. И забор почки, и пересадка. Мы спасли жизнь человеку, который был фактически обречен.

— А что это был за человек? Я имею в виду: молодой или старый, мужчина или женщина?

— Девушка, совсем юная. Извините, но имя я вам не назову.

— Не нужно. Значит, вы говорите, что все прошло хорошо? Разве можно пересаживать почку от пожилого человека совсем молодому?

— В принципе противопоказаний нет. Хотя, конечно, случаются разные осложнения. Но в данном случае, и меня это, признаюсь, тоже удивило, все прошло очень гладко. Почка прижилась и начала функционировать буквально сразу. И еще одна вещь меня поразила. Бакстер был немолод, но у него были почки двадцатилетнего юноши. Их функция была идеальной. Вы понимаете, идеальной!

— Девушка потом поправилась?

— Полностью. Мы были настолько воодушевлены этим, что решили устроить в честь Бакстера торжественный вечер. Прямо в клинике. И что вы думаете? Ничего из нашей затеи не вышло. Он исчез. Просто забрал свои вещи и ушел. Мы даже не успели попрощаться.

— И это был последний раз, когда вы о нем слышали?

— Нет. Несколько месяцев назад он снова обратился к нам. На сей раз совершенно по другому поводу.

— А именно?

— Он хотел отдать кое-какие распоряжения относительно своей кончины. Впрочем, это уже не так прямо относится к делу…

— Доктор Хантли, я прошу вас… Раз уж вы сами пожелали поговорить…

— Ну хорошо. Он вовсе не ждал смерти и не собирался ее приближать. Просто решил позаботиться обо всем заранее. Так сказать, на всякий случай. Он хотел передать в наше полное распоряжение свое тело. Сразу после смерти. — Хантли вдруг усмехнулась в трубку. — Вы не поверите, он даже спрашивал нас, каким именно образом ему было бы «предпочтительнее» умереть для того, чтобы от его органов была какая-то польза.

— Невероятно…

— И тем не менее. Например, он задал такой вопрос: «Как должен умереть человек, чтобы его сердце оказалось годным для пересадки?» Он очень боялся угодить в автомобильную аварию и делился со мной своими страхами: «У нас довольно заброшенные места. Бог знает сколько времени пройдет, прежде чем меня найдут».

— А убийства он не боялся?

— Нет, как мне показалось, он даже не рассматривал такой вариант.

— А нет ли у вас каких-нибудь мыслей…

— Нет, мистер Монро. Я ума не приложу, кому потребовалось его убивать. Полагаю, это жестокое преступление никак не связано с его «приготовлениями». Откровенно говоря, я просто не могу вообразить себе человека, у которого поднялась бы рука на мистера Бакстера.