Праведные клятвы

Мы едем около получаса, пока он не сворачивает с основной дороги и не направляется на другую улицу. Здесь много зелени, и дома расположены на приличном расстоянии друг от друга. Некоторые из них даже с ранчо, а другие стоят прямо у воды.

Место сильно отличается от особняка, куда он привел меня в ту ночь на мероприятие. Доусон сворачивает к участку с высокими черными воротами. Он наклоняется, чтобы ввести код на панели у ворот, и, когда они открываются, продолжает ехать по дорожке, где по мере приближения включаются уличные фонари.

Я различаю дом, который выглядит так, будто его вытащили прямо из Хэмптонс. Кажется, его цвет кремовый, но ночью сложно разглядеть. Впереди дома — две массивные деревянные двери, и когда гараж автоматически открывается, свет освещает ещё три спортивные машины. Кажется, фраза «Мальчики и их игрушки» здесь вполне уместна.

— Никаких комментариев про Гэтсби? — поддразнивает он.

Я улыбаюсь, выходя из машины, пока он берёт мою сумку.

— Ещё не решила, — отвечаю.

Но здесь, правда, ощущается что-то другое. Да, дом шикарный и внушительный, но в нём есть какое-то чувство уюта. Возможно, потому что Доусон здесь живет, и дом меньше, чем тот особняк, а мне почему-то это нравится. В том доме было… пусто.

Он открывает одну из дверей, и мне сразу бросаются в глаза белоснежные мраморные плитки. Он включает свет и ведёт меня по короткому коридору, пока мы не попадаем в невероятно просторную кухню.

— У тебя есть повара? — спрашиваю я, оглядывая красивую, просторную кухню. Она почти напоминает мне ту, что у нас дома в Италии. Проходя мимо него, я касаюсь мраморной столешницы — белой с серыми прожилками.

— Да, они приходят по выходным, чтобы приготовить мне еду на неделю, — отвечает он.

— Ух ты.

Я поворачиваюсь к двухдверному холодильнику и открываю его. Внутри нахожу кучу разных ингредиентов и начинаю вытаскивать то, что может пригодиться.

— Что планируешь приготовить? — спрашивает он, и я слышу в его голосе скрытое веселье.

Я оглядываюсь через плечо:

— У тебя нет аллергии на что-то? Или, может, есть что-то, чего ты не ешь?

— Только грибы, — отвечает он. — Но их ты там не найдёшь.

— Отлично.

Я достаю кастрюли и сковородки, пока он идёт к другому холодильнику, замаскированному под шкаф, и вытаскивает оттуда бутылку вина. Наливает по бокалу, и я начинаю готовить.

— Паста? Какая? — спрашивает он.

— Та, которую ты называл бы карбонарой, — отвечаю я. Обычно я готовлю пасту с нуля, но у Доусона нет всех необходимых ингредиентов, так что придётся использовать покупную из шкафа. Моя nonna была бы недовольна, но соус — это главное.

На кухне я чувствую себя спокойно. Хотя мне хочется изучить каждый уголок его дома, но я стараюсь не показывать своё любопытство слишком явно.

— Кто научил тебя готовить? — спрашивает он.

— Моя мама не умеет готовить. Если честно, не думаю, что она даже знает, как включить плиту, — смеюсь я. — Бабушка по маминой линии отлично готовила. После того как Райя уехала, я проводила больше времени с ней, и она меня многому научила. А летом я записывалась на кулинарные курсы. Это было чудесно. Я обожаю печь.

— Тогда почему работаешь в сфере нижнего белья?

Я прекращаю помешивать соус и поднимаю взгляд на него.

— Что ты имеешь в виду? Я же уволилась.

— М-м… — он тянет, обвивая руками мою талию. — Слышал, что твой босс был тираном.

— О да, был, — говорю я с абсолютно серьёзным лицом. — Думаю, он этим компенсировал недостаток других качеств.

Он слегка сжимает меня за бока, и я смеюсь. Он кладет подбородок мне на плечо, и это так приятно. Легко и спокойно, и я ловлю себя на мысли, что хотелось бы остаться так навсегда.

— Но я серьёзно. Чем ты хочешь заняться в жизни? — спрашивает он.

Я тяжело выдыхаю. Вау! Почти как повторение разговора с родителями. Но с Доусоном я не чувствую, что меня осуждают. Знаю, что он меня выслушает честно и без предвзятости.

— Понятия не имею, — говорю я задумчиво. — Я не такая, как Райя. И после того, как сорвалась помолвка, мне хочется немного времени, чтобы понять, чего я хочу. Полагаю, трёх месяцев недостаточно, чтобы разобраться.

Он смотрит на меня, его руки крепко обнимают меня за талию, что внушает спокойствие.

— И ты вернёшься в Италию?

Я помешиваю соус, обдумывая это.

— Честно, не знаю.

Между нами повисает тишина, затем он нежно целует меня в щёку и переходит к разделочной доске, чтобы нарезать бекон на мелкие кубики.

— Не просто красивое личико, — говорит он, и я улыбаюсь.

Это кажется… почти домашним, и я удивлена этой перемене в нём, но благодарна за то, что мы можем проводить время не только в постели. И это… приятно.

И я задумываюсь, останемся ли мы такими, если я решу остаться в Нью-Йорке. Или наша интрижка однажды завершится, и мы просто разойдемся? Эта мысль оставляет после себя горечь, которую я не хочу признавать.

— Я знаю, чем тебе заняться. Я куплю тебе ресторан.