Правила

— Мне нечего сказать, — я сглотнула, избегая родного взгляда. — Это было просто… ничего.

Отец не ответил, но суровое выражение его лица отчетливо давало понять всю степень недовольства моим обманчивым «ничего».

— Это продлилось недолго, — стараясь реабилитироваться, быстро добавила я.

Недолго, как и любой другой подобный инцидент со времен моего побега из «GTX». Хотя, по большому счёту, это случилось всего раз (тогда я перевернула страницу учебника по английскому языку, не касаясь её) и он был не замечен. Что касается вчерашнего происшествия, мистер Колер сделал объявление, в котором обвинил во всем, вышедший из строя трансформатор. Это объяснение было не далеко от правды, с физической точки зрения, и ученики, как и другие преподаватели, с готовностью его приняли, не задавая лишних вопросов.

— Ты контролировала это? — спросил отец.

На долю секунды я заколебалась, а затем осторожно произнесла:

— Нет.

Взгляд мужчины, тот, который всегда поражал меня своей силой, исчез. Но стоило мне попытаться добавить еще хоть слова, как жесткость в его глазах вернулась. Теперь отец смотрел своим колючим цепким взглядом, словно внутрь меня.

— Ты уверена? — настаивал он.

Видимо, допрос ещё не закончен.

Да, уверена, потому что, будь моя воля, я бы проделала дыру в стене телом Рейчел Джейкобс, а не просто разбила бы лампы. Но так отвечать было нельзя.

— Уверена, — вместо всего этого, тихо сказала я. — И я попробовала повторить все ещё раз, несколько минут спустя, когда была одна. Неудачно.

Технически я была не одна. Не совсем одна. Кроме Дженны и меня в туалете больше никого не было. Нас разделяло не слишком внушительная преграда — дверь кабинки. К тому же Дженна рыдала слишком громко, она не слышала мои просьбы впустить меня. Задвижка на двери была довольно простым механизмом. Я попыталась сосредоточиться. Но в висках, как было в прошлый раз, не пульсировало, а состояние, в котором мне было бы под силу поднять и опустить металлический стержень так и не наступило.

В конце концов, я сдалась и просто постучала. Ариана Такер — часть супер-секретного оружия, демонстрирует чертовски редкую способность, она вежливо стучит в дверь. Иногда я задаюсь вопросом, почему "GTX", даже в моем нынешнем состоянии, так сильно хотят заполучить меня. Ментальные стены, что воздвигались в течение шести лет вокруг моего телекинеза, как меры защиты, были очень эффективными. Независимо от того, как сильно я старалась хотя бы чуть-чуть раздвинуть эти границы, ничего не получалось. Мне удавалось слышать мысли людей, ощущать эмоции, но это всё, на что я была способна.

Куда делись остальные возможности? Неужели мой дар стал пропадать?

Способность манипулировать объектами, не касаясь их, бросать, сгибать, отводить, замедлять, призывать с другого конца комнаты — всё, что когда-то было так легко и просто для меня, как дыхание. Это не казалось волшебным или особенным. Любой человек был бы очень сильно изумлен,

узнав о способности электрических импульсов мозга преобразовываться в зрение. Это то, что я могла делать. Я была зрячей, среди слепых.

К концу моего пребывания в лаборатории я бы перешла на новый уровень, вышла за пределы своих теперешних возможностей. Контроль неодушевленных предметов был лишь началом. При достаточной концентрации, я бы смогла сосредотачиваться на каких-нибудь конкретных мышцах тела и заставить их остановиться. Я была бы хорошей… или плохой, в зависимости от того, как бы вы смотрели на это. Я бы удерживала ваши мышцы в спокойном и не подвижном состоянии, пока не приказала бы вам двигаться.

Не уверена, что кто-то должен иметь такую власть.

Но какой смысл судить об этом сейчас, ведь теперь и я лишена таких возможностей.

Мой отец откинулся на спинку стула и глубоко вздохнул, словно пытаясь успокоиться или скорее собраться с мыслями.

— Ты создала блок, ты должна быть в состояние убрать его, — напомнил он мне в миллионный раз.

— Я знаю, — жёстко сказала я.

Но, понимание не изменит ситуацию, слишком безнадежно.

После того, что случилось в лаборатории несколько лет назад, после того, что я сделала… это было, как будто часть меня, которую выключили или заперли за глухой стеной. Отец не раз повторял, что для человеческих детей блокировать воспоминания о трагических событиях не редкость. Он подозревал, что мои блоки имеют ту же природу.

Отец считал, что со временем с помощью практики и терпения то, что я потеряла, вернётся ко мне. Но это было давно, а прогресса все еще не наблюдалось. За исключением того случая, когда Рейчел Джейкобс вывела меня из себя.

В редких исключениях, таких как вчера, блок, становился на несколько секунд тонким, и мой телекинез вырывался на свободу, как отголоски памяти, плавающие на поверхности. Обычно последствия были катастрофическими, ведь мне все еще не удавалось, как следует управлять своим даром. И потом, всякий раз, как я пыталась взять всё под контроль, блок возвращался.