Правила

Я протянул руку и дернул рычаг на тостере, в это же время машина Трея за сигналила у дома, громко и протяжно. Пожалуй, стоило бы возблагодарить Бога, если бы он существовал.

Я вытащил свой на половину подгоревший, черствый хлеб из тостера.

— Мне пора, — не глядя на отца, бросил я, направляясь к задней двери.

Неимоверно хотелось еще что-нибудь добавить, но я знал, что это сможет подтолкнуть его к новым моралям и жажде "воспитать" меня. Мой отец был из тех, кто руководствовался по жизни принципом — жёстким урокам, жесткие учителя. У нас в гостиной еще сохранилась парочка отпечатков в гипсокартонне от моей головы. Наглядная демонстрация, пример и мораль в одном флаконе. Я был выше отца, и думаю, он всегда это ненавидел. С другой стороны, родитель превосходил меня по ширине, при этом всегда находясь в хорошей форме. У них с Куином даже был свой график для ежедневных тренировок.

Отец был не тем человеком, который позволяет оставлять последнее слово за кем-то другим.

Именно поэтому, когда я толкнул стеклянную дверь, он сделал свой последний выстрел. Я ожидал этого, большинство наших боев именно так и заканчивались.

— Ты прямо, как твоя мать, — выплюнул он, едва сдерживая отвращение.

Я был больше Макдонах, чем Брэдшоу, о чем всегда прекрасно знал. Я унаследовал семейные черты матери: темные волосы, голубые глаза, и отсутствие гена, вызывающего потребность быть «задницей».

Согласно моему отцу, Макдонах были мусором трейлерного парка. Все из них были преступниками или бездельниками, не имеющими амбиций и здравого смысла. Конечно же, это не помешало моему отцу вернуться в родной город героем, закрутив с моей матерью, даже когда он "официально" встречался с дочерью мэра.

Когда мать забеременела, они должны были пожениться. Выбора не было. Не в Уингейте. Город может закрыть глаза на трущобы, но оставить маму в «положении»? Плохая идея, особенно для человека с репутацией и амбициями моего отца.

Так, по крайней мере, рассказывал Куин. Он хотел лишний раз указать на то, что я был далеко не желанным ребенком. И именно он больше всех остальных мечтал о том, чтобы я никогда не родился. Все это было до отвращения очевидно и понятно, и ни разу не озвучено вслух, ведь благопристойной семье не полагается даже думать о подобных вещах.

Я так и сказал своей матери однажды, когда мне было одиннадцать лет. Тогда я пришел домой весь в крови и слезах после грубой игры — «контактного» футбола — со своим отцом и Куином.

Она молчала и была сосредоточена на обрабатывание моих царапин на руках и коленках.

— Твой отец вырос в трейлере, который стоял рядом по соседству с моим. Ты знал об этом?

В тот момент я в первый раз посмотрел на мать с недоверием. Бабушка и дедушка Брэдшоу жили в нескольких кварталах от нас, в небольшом и аккуратном доме, где мебель, несмотря на отличное состояние, осталось с конца девяностых. Были и другие моменты, подтверждающие мамины слова. Старики никогда не ухаживали за своим газоном, отказываясь платить садовникам, занимающимся его стрижкой. Соседи не раз видели пожилую чету Брэдшоу за поиском пустых банок. Я слышал, что их сдают ради денег. Но почему-то никогда не думал, что подобным могут заниматься мои старики.

— Он не плохой человек, — сказала мама тем же спокойным голосом. — Он просто не знает, как быть хорошим с теми, кто так на него похож. И иногда мы напоминаем ему о том, что он пытается забыть, — ее губы сжались в жесткую линию, и она начала плакать.

В тот раз мать быстро успокоилась, вытерла глаза и вернулась к моим ранам, как будто ничего не произошло.

— Но мы есть друг у друга. Поэтому у нас все хорошо, верно? — спросила она меня решительным веселым голосом.

Я быстро кивнул и повторно поймал мимолетный взгляд своего испуганного отражения в зеркале ванной комнаты. Нет ничего хуже, чем увидеть, как твоя мать разваливается на части. Она всегда казалась невосприимчивой ко всему, что вытворял мой отец. Молчала, когда тот выплевывал ей в лицо очередное оскорбление. Продолжала улыбаться, даже если было больно. И смеялась, когда слабый человек давно бы давился рыданиями.

Ты как твоя мать.

Стоя у задней двери, в футе от выхода, я представлял слова отца в виде стрел, поражающих мишень на моей спине. Точно в цель, каждая из них.

Я невольно содрогнулся от воображаемого ощущения.

— Нет, — коротко пробормотал я, преодолевая спасительный шаг и позволяя двери захлопнуться за мной.

Стоило мне запрыгнуть на пассажирское сидение, как Трей поднял свою голову от руля и с подозрением прищурился в мою сторону.

— Чувак, ты выглядишь прямо как избитое дерьмо.

Жонглируя моим несчастным тостом, я бросил рюкзак на заднее сидение и пристегнул ремень безопасности.

— Всегда забываю, избитое дерьмо лучше или хуже, чем не избитое дерьмо? — попытался отшутиться я.

— Забавно, — сквозь зевок ответил парень

— Это ты начал, — я нахмурился.

Трей выглядел помятым и сонным, а ведь он даже не пил прошлой ночью.

— Не удалось выспаться, — похрустывая челюстью в очередном зевке, выдал он.