Правила

По крайней мере, я надеялась, что он или она были мертвы. Это прозвучит ужасно, пока вы не рассмотрите альтернативу. Источником «чужого» материала, используемого в моем создании — космическое существо, занимавшееся его / ее / своими делами, пока его не сбили, на Землю, за пределами Розуэлла, в 1947 году, согласно различным теоретикам а в интернете — было где-то определенно, заперто в каком-то секретном здание, без сомнения. Я видела достаточно вскрытий пришельцев по телевидению, чтобы знать это.

Но мысль о нем или о ней, живых и находящихся в какой-то ярко-белой комнате, в одиночестве, за исключением, когда кто-то входит с огромными иглами, чтобы взять образцы для дальнейшего клонирования / гибридизации, вызывает тошноту. Образ, кого-то мертвого и плавающего в огромной сосуде с формальдегидом, были одинаково ужасны. Но, по крайней мере, он или она больше не будут находиться в пределах досягаемости людей. Меньшее из двух зол и всего этого.

Я раньше задумывалась, существовала ли там семья, в далекой галактике, гадающая, что же случилось, когда они потеряли контакт с одними из посланных сюда. Та же семья будет моей, пусть и косвенно. Но, раз я никогда не узнаю, то и не могу позволить себе зацикливаться на этом.

Моя мать, суррогат человека, возможно, тоже умерла, насколько я знала. «GTX» не относились к безопасности проекта легкомысленно. Это было в информации, полученной через «GTX» источники моего отца, так что я даже знала, что у меня была мать, вместо стволовых клеток, пожертвованных человеком и услужливой «чашкой Петри ⁶» или чего-то еще.

Раньше я иногда думала о ней, о суррогате. Говорили ли они ей, чем была я? Боялась ли она? Может, она уже ненавидела меня до моего рождения.

Я видела достаточно телепередач и фильмов, чтобы знать, что идея об инопланетных/человеческих гибридах, часто показывалась ужасающе страшной или обрывающей жизни («Победа», «Чужой», «Чужие» и т. д., и все что связанно со звездными франшизами.)

Или, может, она любила то существо, которое имело часть ее ДНКа, и не хотела оставлять меня в «GTX».

У меня не было возможности узнать, было ли это реальной возможностью или просто моей человеческой стороной, стремящейся к воссоединению. Так что я старалась больше не думать о ней, кем бы она ни была.

Но Марк Такер был в моей области знаний, и я была по-настоящему обеспокоена о том, что мой отец станет делать, когда я исчезну. Кто присмотрит за ним? Кто проследит, что он примет свои лекарства? Или вызовет «911» в случае необходимости? У него была только я. Он мог еще раз жениться, создать новую семью. Но вместо этого, он выбрал мое спасение и отказался от возможности восстановить свою жизнь. Как только я исчезну — и вероятно не буду иметь возможности вернуться — он будет один. Возможно, одинокий. Я знала, какого это быть одной, по-настоящему одной и я никому не пожелаю такого.

Дженна поморщилась.

— Я знаю. Я сожалею о твоей маме. — Она помедлила. — Но я думаю, может быть, нужно развеется. Постарайся устроить свою жизнь и не…

Она продолжила бы прессовать меня сильнее, если бы не группа девушек первокурсниц старшей школы, покидающих столовую и проходящих мимо нас. Они, те, кто должен выглядеть испуганными, напряженными, или ошеломленными в своей второй день, имели наглость хихикать и шептаться, прикрывшись ладонями, уставивший на Дженну.

Лицо Дженны стало красным.

— Мы просто войдем, возьмем еду, и выйдем, правильно? — спросила она. — У меня есть пропуск в библиотеку.

Она вытащила листок бумаги из своей сумки и вручила мне.

Я посмотрела на него. Подписан Миссис Джурс, школьным консультантом. Она была безнадежно неэффективна в чем-либо похожем на управление или наставничество, из того, что я слышала, но полезной, как оказалось, в своей щедрой раздаче пропусков в библиотеку.

— Хорошо. — Ушло несколько смсок на то, чтобы убедить Дженну пообедать хотя бы так, в библиотеке, вместо того, чтобы вообще пропускать ланч, чего бы я сделать не смогла. Я вынуждена есть каждые несколько часов, иначе я могу упасть в обморок, и в итоге окажусь в медкабинете, или, еще того хуже, в скорой помощи.

Для меня не было трудностью поесть где-нибудь в другом месте, кроме переполненной столовой. Слышимый шум был оглушающим; умственный шум был хуже. Это была яма тревоги и завуалированной паники, которая начиналась в пятидесяти футах по коридору от входной двери, особенно в начале школьного года, когда формировались или разбивались — дружеские отношения и альянсы обеденных столиков. Я прошла мимо комнат SAT ⁷тестирования, где было спокойнее.

Но я была обеспокоена, тем что, скрываясь от всех, возможно, посылаю неправильный сигнал. Если Дженна хотела, чтобы все вернулось к норме, она только откладывала неизбежный период неловкости. Чем дольше она откладывает, тем хуже это будет, тем больше людей будут спекулировать и предвидеть ее возвращение. Лучший способ восстановить "нормальный" статус было вернуть его как можно скорее. Я была чем-то вроде эксперта по этой теме.

Но, я знала Дженну, и она не захочет услышать этого.