"Правила"

Боже, ну почему вчера никто не объявил этот городок свободным от идиотов, или почему никто не украл кучу садовых гномов и не расположил их в различных эротических позах, прямо перед главным входом в Методистскую Церковь?

Вообще-то, я находила это довольно-таки забавным. Ты не можешь получить лучшего примера лицемерия, чем глядя на людей, сталкивающихся с вопиющим — пусть и на примере гномов — проявлением сексуальности. Они краснеют и бледнеют, хотя внутри сами желают попробовать то, что делает красный гном по отношению к синей садовой фее. Люди не могут

скрывать от меня свои мысли вроде этих, без умений и должной практики. Что это — развитая гениальность или проектный изъян — выбирать вам.

Прочистив горло, я выплюнула яйцо в салфетку и осторожно спросила:

— Насколько все плохо?

— Весьма плохо, — отец выглядел помрачневшим и усталым, но он не указывал на заднюю дверь с настоятельным шепотом, призывающим к бегству. Это позволяло сделать вывод, что опасность быть пойманной мне не угрожает, а значит можно немного расслабиться.

— Ты собираешься рассказать мне? — повторил свой вопрос отец, тыча пальцем в бумагу. Весь его внешний вид, с головы до ног, указывал на профессиональную принадлежность — внушительный начальник охраны, которым отец и являлся. Он по-прежнему продолжал носить униформу и рубашку, на которой обычно были плечевые ремни. Сейчас они и пистолет, скорее всего, покоились запертыми в сейфе его спальни. Куртка отца, украшенная логотипом «GTX»,

свисала со спинки стула. Как правило, он убирал ее с поля моего зрения, зная, насколько я ненавижу этот фирменный знак.

Когда-то, еще в самые первые мои годы в «GTX», может быть, сразу после рождения, они поставили на мне клеймо, как на обычной домашней скотине. С тех самых пор на моей правой лопатке находилась татуировка с логотипом «GTX», с большой стилизованной буквой G и моим проектным номером GTX -F107, как раз прямо под ней грубовато-выведенными буквами. Я всегда наносила повязку на этом месте, чтобы никто не смог заметить. Но каждый раз, когда я меняла ее, воспоминания новой волной давали о себе знать. Один вид клейма был способен причинить мне буквально физическую боль, каждый раз вынуждая непроизвольно злиться.

— Я не смогу защитить тебя, если ты продолжишь что-то от меня скрывать, — произнес отец с глубочайшим неодобрением.

Осуждение в его голосе отдалось болью в желудке. Я ненавидела разочаровывать его, этого человека, который бы рискнул всем ради меня.

— Мне нечего сказать, — я сглотнула, избегая родного взгляда. — Это было просто... ничего.

Отец не ответил, но суровое выражение его лица отчетливо давало понять всю степень недовольства моим обманчивым «ничего».

— Это продлилось недолго, — стараясь реабилитироваться, быстро добавила я.

Недолго, как и любой другой подобный инцидент со времен моего побега из «GTX». Хотя, по большому счёту, это случилось всего раз (тогда я перевернула страницу учебника по английскому языку, не касаясь её) и он был не замечен. Что касается вчерашнего происшествия, мистер Колер сделал объявление, в котором обвинил во всем, вышедший из строя трансформатор. Это объяснение было не далеко от правды, с физической точки зрения, и ученики, как и другие преподаватели, с готовностью его приняли, не задавая лишних вопросов.

— Ты контролировала это? — спросил отец.

На долю секунды я заколебалась, а затем осторожно произнесла:

— Нет.

Взгляд мужчины, тот, который всегда поражал меня своей силой, исчез. Но стоило мне попытаться добавить еще хоть слова, как жесткость в его глазах вернулась. Теперь отец смотрел своим колючим цепким взглядом, словно внутрь меня.

— Ты уверена? — настаивал он.

Видимо, допрос ещё не закончен.

Да, уверена, потому что, будь моя воля, я бы проделала дыру в стене телом Рейчел Джейкобс, а не просто разбила бы лампы. Но так отвечать было нельзя.

— Уверена, — вместо всего этого, тихо сказала я. — И я попробовала повторить все ещё раз, несколько минут спустя, когда была одна. Неудачно.

Технически я была не одна. Не совсем одна. Кроме Дженны и меня в туалете больше никого не было. Нас разделяло не слишком внушительная преграда — дверь кабинки. К тому же Дженна рыдала слишком громко, она не слышала мои просьбы впустить меня. Задвижка на двери была довольно простым механизмом. Я попыталась сосредоточиться. Но в висках, как было в прошлый раз, не пульсировало, а состояние, в котором мне было бы под силу поднять и опустить металлический стержень так и не наступило.

В конце концов, я сдалась и просто постучала. Ариана Такер — часть супер-секретного оружия, демонстрирует чертовски редкую способность, она вежливо стучит в дверь. Иногда я задаюсь вопросом, почему "GTX", даже в моем нынешнем состоянии, так сильно хотят заполучить меня. Ментальные стены, что воздвигались в течение шести лет вокруг моего телекинеза, как меры защиты, были очень эффективными. Независимо от того, как сильно я старалась хотя бы чуть-чуть раздвинуть эти границы, ничего не получалось. Мне удавалось слышать мысли людей, ощущать эмоции, но это всё, на что я была способна.