Правила абордажа

Иващенко вздохнул с нехорошим блеском в глазах, однако промолчал. Из присутствующих он один воевал в Чечне и хорошо помнил эти черные для Российской Армии дни. Руки у него начали чесаться при одном только воспоминании.

– Что ж, – глянув на товарища, подвел Тарханов итог. – На том и порешили! Оперативные мероприятия по самостоятельному поиску продолжаем, Макаров – в Косове, мы – здесь. И одновременно пытаемся прощупать чеченцев. Кажется, все! Следующая встреча по особой договоренности. Только при надобности.

– Есть, – отозвался Макаров вроде бы и по-уставному, но так и не приподнявшись с земли. Официально он не подчинялся Тарханову и вообще числился сейчас офицером другого государства. И даже гражданином.

Тарханов протянул на прощание руку. И Славе поневоле пришлось встать.

– Ну что, удачи...

– Удачи! – отозвался Тарханов и улыбнулся. Он прекрасно понимал состояние бывшего капитана спецназа ГРУ, который всем своим поведением хотел показать независимость и самостоятельность.

– Бывай, – протянул руку и Иващенко. – Хорошо бы в следующий раз сойтись уже перед конечной операцией. А после нее – за столом. Посидеть в свое удовольствие, без жен. И чтобы бутылки потом не закапывать...

И голос у него, похмельного, был мечтательный.

* * *

Вечером, перед очередной пресс-конференцией с полковником Пирксом, дожидаясь начала ничего, по сути, не дающего прессе мероприятия, Тарханов снова встретился с французским репортером. Тот блеснул волчьими, как у Алена Делона, глазами и, не слишком смущаясь непродолжительностью знакомства, оттащил Артема в сторону, заглянул в висящую на груди карточку, рассматривая имя.

– Послушай, Салех, – такое имя значилось в карточке, – у меня тоже появились кое-какие сведения о психотронном оружии. Если у тебя что-то интересное будет, могу предложить обмен.

Разговор, как и все разговоры в пресс-центре, велся на английском. Артем владел им свободно. Так же, как и Иван Иващенко, как и Сергей Яблочкин.

– Договорились, – решился Артем. – У меня есть запись рассказов нескольких очевидцев с той стороны – из югославской армии. Они вспоминают, как это выглядело на практике.

– Ты был там? – темпераментно спросил француз, и глаза его в восхищении и в неполном еще доверии сузились, собрав вокруг себя лучи мелких морщинок.

Там – это означало югославскую сторону. Нелегальный переход границы в условиях военного времени, даже при том, что война официально еще не объявлена, вызвал у Сержа Ригана неподдельное уважение.

– Может быть... – уклончиво, но с намеком ответил Артем. Добавленная к этому улыбка неулыбчивого человека довершила дело, словно сказала «да».

– Все. После этой бестолковой говорильни, – француз имел в виду пресс-конференцию, – мы с тобой встречаемся в пресс-баре. За мной коньяк.

Пресс-бар – это место, в котором не грех выпить и поболтать на свои специфические темы. Журналисты заранее договариваются, где чаще всего встречаются друг с другом для обмена новостями. В Македонии на дверях многих питейных заведений хозяева вывесили таблички – «Представители стран НАТО не обслуживаются». Журналисты выбрали бар «Золотой олень». Хозяин сам был по происхождению греком, а Греция тоже член НАТО, и потому он принимал за своей стойкой всех желающих. Командование натовских войск, зная, что в «Золотом олене» собирается пишущая братия, настойчиво не рекомендовало военнослужащим посещать этот бар, чтобы не сболтнули спьяну лишнего.

Обычно самые оживленные разговоры в баре были после пресс-конференций. Сейчас же, с началом сегодняшней, на полковника Пиркса посыпались вопросы о подготовке наземного вторжения. Что НАТО к таковому готовится, было ясно всем. Иначе зачем скапливать такие силы вокруг Косова. Однако полковник упорно отвечал, что пока этот вопрос натовским командованием не рассматривается.

– Господин полковник, – задал свой вопрос Тарханов. – По моим сведениям, средствами ПВО Югославии 27 марта сбит американский самолет-«невидимка» «F-117». Летчик захвачен в плен вместе с отрядом спецназа, направленным на его поиск. Кроме того, как мне сообщили, югославы сбили два вертолета, направленных в поддержку спецназа. Почему эти данные никак не освещаются в ваших пресс-релизах?

Полковник надел очки и внимательно, долго смотрел на Тарханова, словно желал уничтожить взглядом.

– Это очевидные выдумки югославской пропаганды, и вы просто потакаете коммунистам, повторяя подобную чушь. Да, действительно, наш самолет потерпел аварию, а вовсе не был сбит ракетами. Летчик катапультировался и был благополучно вывезен спецназом на базу. И никакие вертолеты им на помощь не вылетали и сбиты, естественно, не были.

– Как вы прокомментируете передачу белградского телевидения по поводу уничтожения вашими самолетами лагеря албанских беженцев в горах? В той передаче снят, кстати, пилот одного из ваших сбитых вертолетов, которые не вылетали и сбиты, по вашим словам, не были? – задали вопрос из задних рядов.

– Это пропагандистские штучки режима Милошевича. В этой передаче использован очевидный монтаж, – полковник начал злиться.