Правила Барби (СИ)

Из моей груди вырывались глухие рыдания, я слышала лишь надрывный стук своего сердца и сирены пожарных.

Мейсон сковал мои руки и крепко прижал меня к своей груди. Я вжалась носом в его испорченную рубашку и взвыла от боли. Его запах…

Кажется, мой рассудок покинул меня.

Я не могла поверить, в каждом прикосновении я чувствовала…

– Хватит, малышка, это я, – прошептал до боли знакомый голос. Я дернулась, по позвоночнику пробежал холодок.

Свихнулась.

Точно сошла с ума. Иначе почему я слышу его голос.

Я вскинула голову, встречаясь взглядом с любимыми изумрудными глазами и обомлела. Его лицо было испачкано чем-то черным, но он был жив, улыбался мне, будто ничего не произошло.

Я коснулась кончиками пальцев его лица, удостоверяясь, что мой разум все еще при мне.

– Ты настоящий, – пискнула я, обмякая в его руках. – Я думала, ты умер. Конюшня обрушилась… Я видела все собственными глазами. – Сомневаюсь, что он понимал, что я говорю, ведь после каждого слова я громко икала, а затем снова всхлипывала. Мы сидели на земле, он прижимал меня к себе ни на секунду не переставая осыпать мою голову поцелуями.

Сирены гудели, свет от маячков пожарных машин слепил глаза. Я слышала голоса друзей: Отэм и Джоанны, слышала вопли Дорис, но ни я, ни Фостер не обращали на них внимания. Мы были лишь вдвоем в этом мире.

– Я выпустил Герцогиню и хотел убраться, но опорная балка рухнула, вход был перекрыт, огонь повсюду, – рассказывал он, убаюкивая меня, словно ребенка. – Пробирался сквозь огонь, выпрыгнул в окно за секунду до того как крыша обрушилась.

Я вытерла слезы со щек и окинула взглядом моего Фостера. Его рубашка была порвана, ткань испачкана, а в некоторых местах и вовсе прожжена. Я отодвинула ткань в сторону и заметила на его плече ожоги и волдыри.

– Тебе срочно нужно в больницу.

– Как и тебе, – тихо сказал он, запутываясь пальцами в моих волосах и кивая на мои ладони. – Наш медовый месяц начнется с палаты неотложки, – усмехнулся он, за что получил от меня толчок в грудь.

– Это не смешно.

– Ты права, прости. – Я погладила гладковыбритый подбородок и несдержанно поцеловала Джефри, чувствуя на губах вкус пепла, своих слез и его языка. Это была лучшая комбинация, ведь она означала, что Фостер жив.

– У тебя волосы немного подгорели.

– Да плевать мне на волосы.

– Барбаре Амелии Эванс никогда не плевать на волосы, – ухмыльнулся он, помогая мне встать.

– Я Барбара Амелия Фостер, а Барбара Амелия Фостер не такая мелочная как Барбара Амелия Эванс.

– Ты ведь не захотела брать мою фамилию.

Я обхватила ладонями его лицо.

– Я возьму, обещаю, только если ты не будешь больше умирать.

– Обещаю, миссис Фостер.

***

Здравствуй, дочка,

Знаю, ты злишься на меня, даже когда читаешь это письмо, твой лоб нахмурен, а глаза практически не моргают, прожигая взглядом бумагу. Так ты всегда делала, когда была ребенком. Но я могу смириться с этим.

Моя смерть не была внезапной, я знал, что сердце рано или поздно остановится, в такие моменты начинаешь думать и беспокоиться только об одном – важнейшем в жизни. Знаю, о чем ты думаешь. Считаешь, что я беспокоился о компании. Так вот, это не так. Мой самый большой страх – это оставить свою единственную дочь ни с чем. Я знаю, как обстоят дела с твоим фондом, в лучшем случае денег тебе хватит на месяц, и когда они кончатся, ты вернешься. В тебе мое упрямство и безрассудная гордость, ты не станешь просить помощи ни у кого, кроме семьи. А твоя единственная семья это я.

У нас с Фостером был уговор, и если я не ошибся в нем, ты уже знаешь все детали. Жизнь – жестокая штука, я должен был научить тебя стольким вещам, но не смог. Я провалил единственную важную задачу в своей жизни – не смог стать хорошим отцом. И теперь тебе придется самой учиться жить. Джефри тот мужчина, который поможет тебе абсолютно бескорыстно.