Правила боя

Вообще, слава тюрем, острогов и прочих мест заключения в нашей стране меня поражает. Спроси человека, живущего в глухой сибирской тайге и никогда не выезжавшего со своей заимки дальше районного центра, какие достопримечательности есть в Москве, он вспомнит Кремль, потому что там Путин, может быть, вспомнит Мавзолей и, думаю, на этом череда его московских ассоциаций прервется. Но попроси меня назвать московские тюрьмы, и легко приходят на ум Бутырка, Таганка, Лефортово, Матросская Тишина…

* * *

Почему «Кресты» называются «Крестами», я узнал в первый же день своего там пребывания.

Сначала меня продержали полдня в «обезьяннике» милицейского участка, совсем мной не интересуясь. Как я узнал позднее, менты были заняты тем, что пристраивали в различные больницы покалеченных мною людей, а самого неудачливого, пытавшегося застрелить меня из пистолета, они поместили в морг, потому что он получил «несовместимое с жизнью огнестрельное ранение в область брюшной полости, вызвавшее обильное внутреннее кровоизлияние и смерть потерпевшего».

Заняты они были весь день, когда в шесть часов вечера пришел новый дежурный по участку, то он вяло поинтересовался, кто это там сидит в «обезьяннике».

– А черт его знает, – весело ответил сдающий смену милиционер. – Его мужики из убойного утром привезли, в «обезьянник» кинули, вот он и сидит.

– А… – сказал заступающий на пост и его интерес к моей персоне пропал.

Только поздно вечером клетка открылась, и мужчина в штатском провел меня в комнатку с двумя древними письменными столами, сейфом, на котором фломастером были написаны телефонные номера, и парочкой стульев.

– Садитесь, – сказал он и вытащил из кармана мой загранпаспорт. – Гражданин Костюков, Алексей Михайлович?

– Да, – согласился я с этим неоспоримым фактом.

– Капитан Махмудов, – представился мужчина, но руку для рукопожатия не подал.

После чего стал переписывать на казенный бланк разные данные из моего паспорта. Закончив, он отвел бумагу подальше от глаз, долго ее изучал, остался, видимо, доволен и сказал:

– Распишитесь вот здесь, и здесь…

– Это что? – спросил я и протянул руку за бумагой.

– Документ, – важно ответил он. – Расписывайтесь!

– Я хочу прочитать.

– Потом прочитаете, сейчас некогда, сейчас машина придет.

– Какая машина? – удивился я.

– В тюрьму тебя везти, вот какая… – он решил демократично перейти на «ты». – Можешь и не расписываться, значения это не имеет, потому что задержан ты на месте преступления, и тебе даже явка с повинной не поможет.

– Какое преступление, какая явка? – возмутился я.

– Убийство одного человека – раз, нанесение телесных повреждений разной степени тяжести – три человека – два, это что тебе, не преступление? Это очень большое преступление!

– Но я же защищался, на меня напали!

– Ничего не знаю. Я – опер, мое дело тебя, преступника и убийцу, поймать и в тюрьму посадить, а там – следователь, суд, пусть они разбираются. Вот, – он показал другую казенную бумагу с печатью и подписями, – это постановление прокурора о твоем аресте и, соответственно, заключении под стражу. Сейчас придет машина, и мы отвезем тебя в тюрьму «Кресты». Все понял?

– Понял, – сказал я. – А адвокат?

– Я ж тебе, мудаку, говорил уже, будет тебе следователь, будет и адвокат. Вот, – он потряс тоненькой картонной папочкой, – это розыскное дело на тебя, Костюков. Я его открыл, я его и закрыл, потому что я тебя, Костюков, поймал. А у следователя будет свое дело, уголовное, на возбуждение которого господин прокурор уже выписал постановление, – и он достал уже третью казенную бумажку из тонкой папки.

Краем глаза я увидел, что в папке больше ничего нет, и хотя бы это меня порадовало.

Ночь как-нибудь перекантуюсь, подумал я, а утром – следователь, адвокат, Кирею попрошу позвонить, так что к вечеру на свободе буду, хотя бы по подписке о невыезде.

И легко согласился:

– Давайте, – говорю, – вашу машину…

Первая попытка посадить меня в тюрьму оказалась неудачной. Когда мы приехали в «Кресты», заспанный прапорщик долго не мог понять, чего от него хочет штатский с документами капитана милиции Махмудова, потом понял и сказал решительным и злым голосом:

– Нет!

– Как – нет? – удивился капитан Махмудов.

– А вот так – нет. Куда я его сейчас дену?

– Но я же звонил дежурному офицеру, он сказал – можно, везите.

– Так где сейчас дежурный офицер! – ответил прапорщик.

– А где? – заинтересовался капитан.

– А он сейчас, – прапорщик нагнулся к капитанскому уху и стал что-то жарко рассказывать, иллюстрируя повествование неприличными жестами.

– Да ну! – восклицал время от времени капитан Махмудов, и его лицо удивительным образом меняло свой цвет от красного до белого и обратно.

В заключение рассказа прапорщик сделал совершенно решительный жест обеими руками и чуть не сбил капитана с ног, но тот не обиделся, а с большим уважением посмотрел на представителя пенитенциарной системы и сказал:

– Ну, тогда я его обратно отвезу, в отделении переночует.