Правила бунта

— Ладно. Это будет та еще заваруха, так что будьте готовы, — говорит Пакс. — Половина ублюдков на этой вечеринке состоит в команде по лакроссу. Они поднимут шум, если узнают, что мы ступили на их территорию. Вы оба знаете, что это значит, верно?

Некоторые люди всегда готовы к катастрофе. Некоторые к чрезвычайным ситуациям. Пакс Дэвис всегда готов к драке. Его руки чаще сжаты в кулаки, чем нет. Зубы постоянно оскалены на весь мир.

— Значит, что я вообще-то должен быть дома, в своей постели, с пакетом льда на члене. Если швы разойдутся…

— Шов, — поправляет меня Рэн.

— ...я буду в ярости. И непросто слегка. А очень сильно.

Пакс хмуро смотрит на Рэна.

— Он всегда был таким? Не помню, чтобы раньше тот был такой маленькой сучкой.

В мгновение ока я прижимаю его к кузову машины, сжимая в кулаках его рубашку, и надавливаю предплечье в его горло, перекрывая доступ кислорода.

— Если ты так сильно хочешь драки, достаточно было просто сказать. Совсем невесело снова попасть в больницу, но, возможно, оно будет того стоить, если ты тоже окажешься там.

— Черт возьми. Вы оба чертовски смешны. — Вздыхая, со скучающим выражением лица Рэн отрывает меня от Пакса и тащит вверх по холму к дому. — Мы здесь, чтобы надрать зад «Эдмондсону», а не друг другу. Нам ненужно приносить все это дерьмо в наш дом. Да? — Он смотрит на меня тяжелым взглядом, ожидая ответа, и я даю ему это.

— Ты же меня знаешь. Я, вероятно, стану Папой, когда умрет нынешний.

Удовлетворенный, Рэн кивает.

— А ты? Будешь хорошо себя вести?

Пакс не любитель слов. Он одаривает Рэна хищной ухмылкой, небрежно пожимая плечами, пока тащится вверх по склону.

— Не будь идиотом, — предупреждает Рэн. — Скажи это. Вслух. Я хочу это услышать. Обещай, что не будешь психопатом.

Выражение лица Пакса не очень многообещающее. Ни его дерьмовая улыбка, ни злость в глазах не внушают особой надежды на то, что он будет хорошо себя вести. Тем не менее, парень повторяет слова, как и было приказано.

— Обещаю. Провалиться мне на этом месте. Я не буду психопатом.

ГЛАВА 5

ДЭШ

Наполеон Бонапарт был плохим ублюдком. Когда его изгнали, он сбежал из своей островной тюрьмы и снова начал создавать проблемы для англичан. Проиграв битву при Ватерлоо, тот был сослан во второй раз, на остров Святой Елены, и это стало его концом. Англичане любят изгонять, когда кто-то плохо себя ведет.

Когда пришло время наказать меня за мои грехи, отец решил не высылать меня на тропический остров. Нет. Он выбрал Вульф-Холл, потому что считал, что я не смогу попасть в беду на полпути в гору посреди Нью-Гэмпшира. Отец полагал, что я буду заперт в комнате, так отчаянно скучая, что фактически брошусь с головой в учебу. Если бы тот провел исследование, то понял бы, что в пределах города Маунтин-Лейкс есть еще одна государственная школа. И если бы отец хоть что-то знал о подростках, застрявших в маленьких городках с очень немногими удобствами, знал бы, что скучающие дети находят способы развлечься. Каждый уик-энд где-нибудь в Маунтин-Лейкс кто-то устраивает вечеринку, похожую на эту.

Мы входим в дом, и нас встречает густое облако табачного дыма.

— Господи. Здесь половина гребаного округа, — говорит Рэн.

Пакс хмыкает.

— Это нам на пользу. Если здесь так много людей, нас никто не заметит.

Парень, который владеет этим местом, явно при деньгах. Здесь пахнет богатством. На стенах висят оригинальные картины в рамках. Куда ни глянь, везде шикарная, роскошная мебель и вазы с лилиями. Мозаика из фотографий заполняет стену прихожей — какой-то седовласый мужик в сшитом на заказ костюме пожимает руки таким людям, как Уоррен Баффет, Джефф Бесос и... о нет. Ну же. Вы, должно быть, издеваетесь надо мной.

Рэн стоит под одной из фотографий, зловеще ухмыляясь.

— Ха! Зацени, Ловетт. Твой старик!

Как мир может быть таким маленьким?

Продемонстрируй мне, что можешь сделать лучше.

Я слышу голос ублюдка громко и отчетливо, словно он стоит прямо рядом со мной, шепча слова на ухо. Не могу избавиться от чувства бесполезности, которое охватило меня после прочтения его письма. Чувство только ухудшается, когда я вижу его, хмуро смотрящего на меня с фотографии с неодобрительным выражением лица. Я никогда не смогу избежать его осуждения. Никогда не смогу убежать от него.

Неохотно следую за парнями вглубь дома. В гостиной стоит огромный «Стейнвей» — возможно один из самых красивых роялей, которые я когда-либо видел. Руки так и чешутся. Хочется пробежаться пальцами по клавишам и посмотреть, как они запоют, но это недопустимо. Здесь полно народу, а я не играю перед другими. К тому же Рэн и Пакс на задании, и я едва слышу свои мысли из-за танцевальной музыки, пульсирующей из дорогой акустической системы. Поэтому определенно не услышу, как я играю. Мой старик закатил бы глаза, увидев этот потрясающий инструмент. Он считает музыку пустой тратой времени.

Старайся лучше, мальчик.