«Правила бунтаря и застенчивой девушки» (ЛП)

– Я просто хочу, чтобы все были счастливы, – говорит Ари, обнимая меня в ответ. – И были в хороших отношениях.

– Ты такой простофиля, – дразнит его Винтер. – Но это нормально. Именно поэтому мы тебя и любим.

Ари закатывает глаза, когда мы делаем шаг назад.

 – Я – простофиля? Ты – та, кто всегда ревет при просмотре фильмов. И пока читаешь книги. И когда видишь щенков.

– Эй, щенки очень милые, – спорит Винтер, уперев свои руки в бедра.

Они продолжают спорить, когда в комнату входит Луна с Греем. Тогда мы вшестером заканчиваем упаковывать мои вещи и загружаем коробки в машины. Я не забираю мебель или что–нибудь еще в доме, не в пользу своей мамы, а чтобы начать с нуля.

Хотя я не получаю шанс, что–то исправить, я выбираю – отпустить прошлое и двигаться к новому, менее напряженному будущему.

– Считаешь, что все забрала? – спрашивает Бек, когда я в последний раз обхожу вокруг свою комнату.

Винтер, Ари, Луна и Грей  – все они уехали, чтобы доставить кое–какие из моих вещей в дом Бека.

Я киваю, хватая блокнот и листок бумаги.

– Мне просто нужно сделать еще одну вещь.

Он двигается ко мне, когда я наклоняюсь над комодом, чтобы написать записку.

– Что делаешь?

Я прижимаю стержень ручки к листу бумаги.

– Пишу маме записку, чтобы дать ей знать, где я.

– Виллоу, ты думаешь, что это хорошая идея? – в его интонации осторожность. – Что если она попытается разыскать тебя и получить от тебя деньги или что–то в этом роде?

– Я не скажу ей, где буду физически, – объясняю я. – Я скажу ей, где я мысленно.

– Ох, –  он больше не спорит, просто становится позади меня и массирует мои плечи, давая мне то утешительное чувство, которое я так сильно люблю. – Тогда, действуй на свое усмотрение.

Я делаю глубокий вдох, а затем пишу.

Мама, я не знаю, как много времени тебе понадобится, чтобы осознать, что я здесь больше не живу, и я об этом очень сожалею. Мне очень жаль, что ты попала в такую ​​ужасную ситуацию, что тебя на самом деле не волнует, увидишь ли ты меня еще раз или нет. Однако, действительно, больно, что тебе все равно, и я больше не могу позволить этой боли меня контролировать. Я потратила так много ночей, беспокоясь о тебе, желая знать, где ты находишься, вернешься ли ты, любишь ли ты меня, и опасаясь всех ответов. Но я устала удивляться, и ждать, и надеяться, и  бояться. Я провела так много своей жизни, боясь этого дома, твоих бойфрендов, тебя, того, что стану, похожей на тебя. Знаю, звучит жестоко и, возможно, так и есть, но я говорю тебе все это с надеждой, что, может быть, ты изменишься. Может быть, ты получишь помощь, которую должна была  получить давным–давно, так как меня больше не будет рядом, чтобы сделать это для тебя. Я больше не собираюсь быть помощницей. Я собираюсь стать той, кем должна была быть все время: девочкой–подростком, собирающейся в колледж, которая иногда счастлива, иногда грустит, иногда потеряна, иногда испугана, но только из–за своих собственных жизненных решений. И в то время как я боюсь  уйти, я знаю, что это к лучшему. Я просто хочу, чтобы ты знала, – если решишь получить какую–то помощь и вылечить себя, ты всегда можешь мне позвонить. Я оставлю свой номер телефона внизу. Только, звони мне, если ты снова станешь моей мамой, а не той женщиной, с которой я жила практически последние тринадцать лет. Я, правда, скучаю по ней.

С любовью, Виллоу