Правила чужой игры

Выручил дежурный. Протянул мне трубку телефона и сказал:

– Вас. Караджич.

– Всего доброго, господин капитан. Ждем в гости, – произнесла Сабина и пошла к выходу.

Я схватил трубку, провожая взглядом секретаршу. Вид стройных ножек и обтянутой юбкой… части тела притягивал взгляд.

– Слушаю, Радован.

– Плошир звонил. Просит приехать. У него какая‑то информация.

– Едем.

– …Запеленговали его днем. Как раз когда вы на границы ездили. А потом вычислили приблизительное место выхода в эфир.

Плошир ткнул карандашом в точку на карте и сделал едва заметный круг. В центр круга угодили пустырь и церковь.

– Здесь. Мои парни прошли по пустырю…

– Зря, – перебил я комиссара. – Могли спугнуть.

– Не у тебя одного супермены, Томилин. И у нас есть спецы.

Вышло несколько напыщенно, я взглянул на него и поймал хитроватый взгляд Плошира. Тот шутил.

– В общем, нарыли много чего… На пустыре обитает группа подростков. Местные, из трудных… У них там место сбора.

– Видел. Кострище, шалаш, все удобства для пикника.

– Вот‑вот… Но они ни при чем. А вот церковь – да. Судя по всему, оттуда ведут передачу.

– Послание перехватили? – задал вопрос я.

– Нет. Только факт выхода в эфир и место.

– Да и так ясно, что там, – вставил Радован. – Как боевики на место встречи не вышли, он послал донесение.

– Возможно, – кивнул Плошир. – Время к вечеру, думаю, он будет уходить из церкви в темноте.

– Берем! – решил я. – Упускать нельзя. Радован, свой взвод направь к пустырю. Только аккуратно.

– Есть. – Тот достал радиостанцию, щелкнул тумблером.

– А ты не думаешь, что у того гада есть сообщник? – негромко спросил комиссар. – Или несколько? Они могут уйти и продолжить работу сами. Но тогда их будет труднее взять.

– Вполне… Но у меня нет времени на долгие поиски. Через несколько дней выход к Арзану, а я у боевиков как на ладони.

– И у них может быть несколько радиостанций…

– А это мы у шпика спросим.

– Все, – громко сказал Радован. – Едут на трех машинах. Хлебовозка городской продовольственной сети, газремонт и фургон «Кока‑колы».

– Отлично! – Я спрятал карту, опять глянул на часы. – Пора и нам.

– Я пошлю двух своих детективов, они ходили туда, – вставил Плошир.

– Давай.

…День остался позади, но темнело медленно, как‑то неохотно. Солнце долго плавало над горизонтом, словно раздумывая, падать ли вниз. Багровый закат залил небо, окрасив редкие облака в красно‑розовые тона. Река, отражая раскаленный диск, огненной лавой катила вдаль.

На подступах к тыльной стороне церкви кто‑то высыпал целый трейлер песка. Ноги увязали в нем почти по щиколотку, теряя опору. Песок забился в кроссовки, противно скрипя под ступней. Я позавидовал парням, те шли в берцах, им нипочем.

Взвод окружал церковь с трех сторон, перекрывая подходы и пути к бегству. Проводники из криминальной полиции – два молодых детектива – вели короткой дорогой, по пути объясняя, где и что здесь есть.

Дойдя до верха насыпи, мы, прячась за кустарником, подошли почти вплотную к маленькой пристройке. За ней метрах в сорока была сама церковь.

– Радован, что у вас? – тихо бросил я в радиостанцию.

– Зашли от пустыря. Там никого. Сейчас метрах в ста от церкви.

– Свен?

– Тихо. У дороги никого. На обочине следы протектора, кто‑то проезжал совсем недавно… минуты через три будем на месте.

Я взглянул на часы – все три группы выходили на исходный рубеж одновременно, замыкая кольцо.

– У входа чисто, – доложил Витим.

– На дворе чисто, – вторил Гнат.

– Наверху у окна силуэт. Мужчина!

– Так. – Я, не глядя, вытряс из кроссовок песок, надел обратно, вытащил ствол. – Заходим с двух сторон. Двумя звеньями плюс я. Остальным – наблюдение. Напоминаю – брать живым. Бить только по конечностям. Радован, что медицина?

– На месте.

На месте – значит неподалеку от пустыря. Врачи на тот случай, если не сможем взять без царапин.

– Мужчина исчез. – Новый доклад.

– На дворе тихо, – добавил Гнат, сидевший метрах в двадцати перед воротами в церковь, за ржавой бочкой.

– Все! Пошли!

Рывок на тридцать метров, тяжелое дыхание за спиной, скрежет песка под ногами, удар солнца по глазам и полумрак тени у стены. Задний вход в церковь – узкая дверца с набитыми железными скобами. На задвижке висячий замок, ржавый, тусклый, как и скобы на двери. Арнольд вставляет лом в зазор и одним движением сносит засов. Рывок двери на себя, вход. Узкий темный коридор, что‑то мягкое бьет по лицу, под ногами шелестит бумага.

Я резко провожу рукой по лицу и только потом соображаю, что это паутина. Сворачиваю влево, там пятно света. Через пять шагов возникает проем двери и вход в зал.

– Давай я, командир, – тихо хрипит Димид.

Сквозь забрало шлема его голос едва различим. Совет верен – парни идут в броне, а я в курточке, и если что – первая пуля мне. Но в церкви до этого из всей роты раньше был только я. И худо‑бедно представляю планировку подобных заведений. А парни будут плутать.