Правила игры (СИ)

– Ладно, молодой человек, я честно выставлю вам вашу пятерку, как только вы вспомните свое имя и придете ко мне с зачеткой. А пока можете быть свободны.

Когда Одинон уже выходил из аудитории, порыв сквозняка резко захлопнул за ним дверь и с силой приложил ею по затылку.

* * *

Одинон очнулся от страшной боли в спине. А если уж быть совсем точным, он думал, что спины у него теперь вообще нет. Вместо спины есть только кровавое месиво вперемешку с раскаленными углями.

– А мальчишка-то силен! Очень силен! – Кряхтел над ним скрилп. – Ну, ничего, сейчас мы это исправим!

Мгновение и новая волна невыразимой боли прокатилась по спине. В беззвучном крике Одинон вновь провалился в небытие.

* * *

Когда он очнулся вновь, спина уже не болела.

– Мамувашу Парадокс. Мамувашу Парадокс. Он очнулся! Господин Одинон очнулся, – кричал скрилп где-то вдалеке.

Через мгновение на пороге комнаты появился Парадокс собственной персоной.

– Как прошло нанесение рун? – спросил он.

– Ужасно. Этот урод чего-то там во мне "исправил".

– В смысле? – не понял гном.

Попутно одеваясь, мальчик начал рассказывать приключившуюся с ним историю. Когда он закончил Парадокс приказал снять рубашку и осмотрел спину, при этом давая Одинону возможность увидеть ее в зеркало. На правом плече красовался черный глаз.

Глаз был как настоящий, разве, что не моргал. Татуировка была расположена на абсолютно гладкой коже плеча, хотя ранее на этом месте красовался большой (с ладонь) шрам от ожога.

Этот ожег он получил еще в детстве. Ему было всего семь лет и, когда родители были на работе, он часто оставался дома один. В один из таких дней мальчик решил поиграть с самолетиками из бумаги, которые он бросал в окно. Довольно быстро ему надоело просто бросать самолетики, и он решил перед броском поджигать их словно это подбитые истребители. Первый же самолетик после удачного вылета занесло в комнату порывом ветра. Далеко самолет не улетел и "приземлился" на плече у мальчика. Рубашка, естественно, загорелась, но он не сплоховал и, сбросив рубашку на пол, затоптал пламя ногой. Образовавшийся на плече ожог довольно сильно болел и, зная, что все раны нужно мазать йодом, он не преминул им воспользоваться. Поверх термического ожога образовался химический.

Потом он попал в больницу. Его долго лечили. А на память о том случае остался этот большой шрам. Одинон очень гордился своим шрамом, ведь такого нет ни у кого. И вот теперь вместо его привычного шрама на плече красуется татуировка с каким-то там глазом.

– Прекрасная работа, молодец скрилп. – Похвалил вошедший Лириуок.

– Но этого не может быть. Я сам слышал… – возмутился Одинон.

– Похоже, у молодого человека слишком живая фантазия, – мерзко захихикал, вошедший вслед за Лириуоком, Хамониус. – А Вы, уважаемый мастер Парадокс, как можно скорее отправляйтесь со своим новым воспитанником в Сармонтазар. Стакхи уже приступили к активным действиям. – Хамониус помолчал. – Похоже, мы допустили самую большую ошибку в истории.

– Они уже что-то натворили? – отвлекся от спины Одинона Парадокс.

– Пока ничего. Но их планы мне совсем не нравятся. Стакхи стихий вместе с Джедаан действуют по заранее утвержденному плану. Зарх и Хоркилла исчезли. Но хуже всего обстоят дела с Хлюсероном и Эффри. Эти двое затевают большую войну. Причем каждый свою. Хлюсерон собирает армию нежити против церковников. А Эффри обостряет и без того сложные отношения между эльфами и орками.

Все замолчали, обдумывая сказанные слова.

– Стоп, – вдруг подал голос Одинон, – а как они успели?

– Что успели? – Удивился эльф.

– Стакхи, как они могли успеть что-то сделать за сутки? – Пояснил свой вопрос Одинон.

– А, ну так скорость течения времени в Палатах и в Сармонтазаре различна. – Стал пояснять гном. – За сутки, что ты провел здесь, в Сармонтазаре прошло два месяца. Да и сами стакхи обучались не в Палатах, а в специальном тренировочном лагере в Сармонтазаре.

– Значит, находясь тут, я опять теряю время?

– Выходит так. – согласился с ним Хамониус. Похоже, что он был страшно доволен этим фактом.

– Н-да, похоже, теперь не отвертеться, – как бы подтвердил какие-то свои умозаключения Одинон. – Куда идти?

– За мной, – произнес Лириуок, и вышел из комнаты.

Никто не видел как, задержавшийся, Хамониус с довольным видом сообщил скрилпу его новое имя.

Телепорт представлял собой огромное светящееся серебром зеркало, которое, тем не менее, ничего не отражало. По краям зеркало телепорта было рваным, словно старая половая тряпка на ветру. Телепорт был неподвижен и в то же время не прекращал своего загадочного движения. Казалось, он заглатывает в себя весь окружающий мир и в то же время он словно выплескивает нечто наружу.

– Вот держи, – протянул Лириуок сверток. – Это мой тебе подарок.

– Спасибо, а…

– Потом развернешь, когда надо, он сам раскроется, – Предугадав вопрос, ответил эльф.

– Нам пора. – произнес Парадокс и повел Одинона к телепорту.