Правила крови

Впоследствии он свалил все на боль в спине. Как бы то ни было, он уронил на платформу один из кожаных чемоданов сэра Джеймса, за что получил справедливое, но по всей видимости, довольно резкое замечание: «Осторожнее, болван, черт бы тебя побрал. Там хрупкие вещи, и если они разобьются, тебе придется выплатить все, до последнего фартинга». Байтфорд поставил на землю багаж, который он нес, и громко огрызнулся: «И вы еще называете себя джентльменом? Если тут и есть болван, то это вы!»

Совершенно очевидно, что он был на грани срыва — и сорвался, разбившись вдребезги. Как и витрина с редкими бабочками, которую сэр Джеймс по никому не известным причинам вез домой. О происшествии тотчас доложили начальнику станции. Он, по всей видимости, был рад предлогу избавиться от Альберта. Хотя о возмещении ущерба за разбитую витрину речь больше не заходила.

Альберт вернулся домой, к миссис Моллик. Что между ними произошло, мы не знаем. Похоже, Байтфорд прожил у тетки еще неделю, покидая дом лишь для того, чтобы в угрюмом молчании слоняться по платформам на станции. Наконец, ему сказали, чтобы он уходил и больше не возвращался. Пока Элинор Хендерсон весело проводила время в доме тетки, обсуждая предстоящую свадьбу, наслаждаясь роскошной обстановкой дома и прогулками (на которых заработала синяки) с двоюродными сестрами, Альберт либо сидел дома со своей теткой, которая, скорее всего, постоянно бранила его и спрашивала, что он собирается делать дальше, или ошивался на вокзале Норт-Роуд. По всей видимости, мисс Моллик была остра на язык и «не терпела глупостей». Как бы то ни было, через девять дней она выставила Байтфорда, сказав, чтобы тот отправлялся домой к родителям. Альберт возражал, что не может идти так далеко, что он нездоров и его постоянно мучает боль. Тетка настаивала, и он покинул ее дом 20 октября около десяти утра.

Что приключилось со спиной Альберта? Похоже на смещение межпозвоночного диска. А может, повреждение было более серьезным. В нацистских концентрационных лагерях маленьких мальчиков заставляли передвигать тяжелые механизмы или таскать тяжести, и они часто повреждали позвоночник, причем те, кто выжил, страдали от последствий до самой старости. Вне всякого сомнения, нечто подобное происходило с юношами викторианской эпохи, которых отправляли на тяжелые физические работы, не думая о том, что они слишком молоды и хрупки. Был ли у Байтфорда багаж? Об этом ничего не сообщается, однако Альберт вряд ли мог более или менее постоянно жить у миссис Моллик без личных вещей. Возможно, переломным моментом стало именно это утро, а вовсе не происшествие, когда он нагрубил сэру Джеймсу Триппу. Альберт оказался на улице со своими вещами, мучимый болью, не имеющий возможности добраться до дома и, в любом случае, опасающийся встречи с отцом. Куда он собирался пойти, что собирался делать? Никто не знает. Вполне вероятно, он и сам не знал.

По всей видимости, Альберт купил билет до лондонского вокзала Паддингтон, намереваясь уехать подальше. Его последнее путешествие по железной дороге было одновременно первым — он ни разу в жизни не садился в поезд. Альберт устроился в вагоне третьего класса, но ненадолго. Неизвестно, что побудило его встать и бродить по всему поезду, жалуясь — всем, кто соглашался слушать, — на то, что его несправедливо уволили с должности носильщика. Необычное поведение для этого угрюмого и неразговорчивого молодого человека. Нервный срыв меняет характер, и, наверное, причина именно в этом. По моему мнению.

Поезд миновал Ньютон Эббот, Тейнмаут и Доулиш, затем — несколько миль красивейшего побережья Южного Девоншира; до Эксетера оставалось не больше дюжины миль. Альберт Байтфорд вошел в купе, где сидела Элинор, одна.