Правила крови

Приставка Лайстон появилась потому, что пожизненный пэр обязан ассоциировать себя с какой-либо местностью. Годби больше не принадлежит нашей семье, и хотя это не имеет никакого значения, мне не хочется использовать это имя, пока в Годби-Холле живут другие люди. Я подумывал об имени Альма. Но битва при Альме, в честь которой названа площадь, была первым сражением Крымской войны, а по правилам геральдики можно брать себе имя только того сражения, в котором сам участвовал (как Монтгомери Аламейнский или Александр Тунисский), или, что звучит еще более мрачно, того места, которое ты разорил. Поэтому я выбрал Лайстон, поместье, в состав которого когда-то входил район Сент-Джонс-Вуд, и память о нем сохранилась лишь в названии одного дома в Лиссон-Гроув. Я пришел на ленч с главным организатором правительственной фракции, вступил в лейбористскую партию и занял свое место на правительственных скамьях, во втором ряду сзади.

Все это очень мило — я ежедневно напоминаю себе о ностальгии по парламенту, которую испытывал в период своего изгнания, — и это не единственная моя радость, хотя жизнь имеет и оборотную сторону. Я обнаружил, что Генри нависает надо мной, словно черная туча. Подобные чувства я переживал в юные годы, когда читал о какой-либо немыслимой жестокости или видел шокирующую фотографию, и это застревало у меня в памяти, время от времени возвращаясь, усиленное и еще более мрачное, обычно в минуты одиночества, днем или бессонной ночью. То же самое теперь происходит и с мыслями о моем прадеде. Я до сих пор никому не говорил. Возможно, мне кажется — хотя это, вне всякого сомнения, глупо, — что неразумно рассказывать беременной женщине такие ужасы, что ее жизнь должна быть спокойной и безмятежной. Нет, я в этом уверен. А что касается меня самого, то я радуюсь, наблюдая, как она счастлива, как переполнена радостью — теперь, когда Джуд вынашивает двоих детей. Странно, но предстоящее рождение близнецов развеяло мой страх перед повторным отцовством. Когда я думаю о жестоком поступке Генри — перед тем, как заснуть, или уже ночью, — то напоминаю себе о двух малышах, о том, что я буду видеть, как они растут здоровыми и красивыми. Джуд уже на шестом месяце, все у нее замечательно, и мое смятение прошло. Дети появятся на свет к следующему январю, и я почему-то уверен, что роды пройдут благополучно.

Мы можем себе позволить остаться в этом доме — мы справимся. Оглядываясь назад, я спрашиваю себя, как осмелился жаловаться, даже самому себе, что зачатие близнецов обошлось мне в 5000 фунтов. Джуд вернется на работу после родов, я буду получать компенсацию расходов, выдвину свою кандидатуру, если возникнет вопрос о выборах, мы наймем няню, а по утрам, сидя с детьми, я попробую свои силы в журналистике. Займусь рецензиями. Последняя из написанных мной биографий уже опубликована, а биография Генри Нантера никогда не будет написана. Я понял это уже несколько месяцев назад — принял такое решение, возможно, в надежде, что отказавшись писать эту книгу и забросив исследования, я смогу изгнать из своей памяти и преследующие меня образы, и стыд. Ничего не вышло.

Сказав себе, что намерение пощадить Джуд по причине ее беременности типично викторианское и что именно так поступил бы Генри — Генри-лицемер, — я, тем не менее, сначала решил рассказать обо всем Полу. Если он будет слушать. Хотя, скорее всего, будет. Были и другие варианты — например, Лахлан, но мне почему-то не хочется, чтобы об этом узнал кто-то посторонний. Можно поделиться с Дэвидом, но мне кажется, что ему все равно, а рассказать Джону Корри, даже в письме, у меня не хватает духу — он хоть и ученый, но для него это слишком личное.

За последние месяцы мои отношения с сыном во многом изменились к лучшему. Он говорит, что, будучи единственным ребенком, надеется когда-нибудь завести большую семью, но поскольку серьезно думать об этом пока рано, для начала ему прекрасно подойдут две маленькие сестрички. Я не верю своим ушам, когда Пол спрашивает, позволим ли мы ему иногда поработать нянькой или присмотреть за детьми в дневное время. Я и мечтать не мог, что у него появятся подобные желания. А может, просто не давал себе труда выяснить. В любом случае мы понемногу движемся к настоящей близости — как с Джуд, — и я серьезно раздумываю над тем, не доверить ли ему… как бы это выразиться… прошлые тайны Генри.