Правила крови

— Отец Генри никак не мог противиться браку сына, — говорю я. — Он умер в тысяча восемьсот семьдесят третьем. Мать Генри по-прежнему жила в Годби-Холле. У нее были две сиделки, которых оплачивал Генри. Если он и не испытывал к матери особой любви, то всегда исполнял свой долг. Ей было восемьдесят, и она страдала слабоумием. Думаю, теперь мы назвали бы это болезнью Альцгеймера. В письме к Коучу, отправленному десятью годами позже, Генри отмечает, что мать больше не узнает его и почти потеряла память. Коуч, похоже, специализировался на гериатрии, и Генри описывает ему состояние матери.

— Все это было десятью годами позже?

— Совершенно верно. Когда мать была в своем уме, Генри имел привычку приезжать в Годби на Рождество. Вероятно, теперь он не видел смысла в этих визитах — ведь мать его не узнавала. Как бы то ни было, в том году, семьдесят девятом, Ричард Гамильтон пригласил его в дом своих родителей в Ньюпорт-он-Тей в графстве Файф. Кажется, теперь это довольно большой город.

После Рождества Ричард и Генри собирались на вечеринку в замок Лалох, куда их пригласили на несколько дней. Представляю, какой энтузиазм вызвала такая перспектива у Генри. Это было для него гораздо важнее, чем тихое Рождество в шотландской деревне с пожилой семейной парой. Он был снобом, хотя почему-то не всегда. Чтобы добраться из графства Файф в Данди, требовалось пересечь Ферт-оф-Тей, и в прежние времена это можно было сделать только на пароме. Первый железнодорожный мост через залив начали строить в 1871 году и закончили семь лет спустя. Он был открыт 1 июня 1878 года, а через девятнадцать месяцев рухнул в воды залива, вместе с поездом и пассажирами.

Джуд хочет знать, почему.

— На сооружение моста ушло семь лет, но первый же сильный шторм его разрушил?

— Мост был закончен и покрашен в феврале 1878. Инспектировал его какой-то генерал — я не помню, как его звали и почему выбор пал именно на него. Они соединили шесть локомотивов, каждый весом в семьдесят три тонны, и прогнали по мосту со скоростью сорок миль в час. Теперь я процитирую тебе отчет о расследовании катастрофы: «Поведение моста под этой нагрузкой, по всей видимости, было удовлетворительным: обнаружилась лишь одна деформация балки средней степени, незначительная вибрация, но никаких признаков ослабления перекрестных раскосов». Пятого марта генерал заявил, что не видит причин, по которым мост не следует использовать для пассажирского транспорта, но прибавил, что «было бы нежелательно, чтобы поезда проходили мост на высокой скорости». Двадцать пять миль в час — таковы его рекомендации. В то время это был самый большой мост в мире: две мили длиной, восемьдесят пять железобетонных пролетов, а средняя часть располагается на высоте сто тридцать пять футов над самой высокой отметкой воды.

— Что же произошло?

Я говорю, что мы должны вернуться к Генри. С 23 декабря он гостил у Гамильтонов в Ньюпорте. Они с Ричардом решили поехать поездом, шедшим из Эдинбурга, не экспрессом, а обычным поездом, который останавливался на бесчисленном количестве маленьких станций и после проезда по мосту должен был прибыть в Данди в 7.15 вечера. Это было воскресенье, 28 декабря, и в тот день разразилась сильная буря с ураганным ветром и ледяной крупой. Тем не менее двое друзей не видели причин откладывать путешествие. Они договорились, что на железнодорожном вокзале Тей-Бридж их встретит карета лорда Гамильтона.

Приблизительно за час до того, как они собирались покинуть дом родителей Ричарда, Генри получил телеграмму. Экономка Годби-Холла сообщала, что его мать быстро угасает, и Генри должен приехать как можно скорее, если хочет застать ее в живых. Мы не знаем, что думал об этом Генри. Он с нетерпением ждал визита в замок Лалох и, по всей видимости, предпочитал общество Ричарда Гамильтона всему остальному. В любом случае мать не узнала бы его — и скорее всего уже скончалась бы, пока он добрался бы до Йоркшира.

— Он поехал?

— В Годби? Попытался. Отказался от мысли о замке Лалох.

— Готова поспорить, только потому, что телеграмму видели другие, — замечает Джуд. — Если бы Генри был один и никто не видел мальчишку, доставившего телеграмму, он выбросил бы ее и сделал вид, что ничего не получал. Я его знаю.

— При необходимости Генри выбросил бы и приказ об освобождении из тюрьмы. Он был бы мертв, если бы сел в тот поезд.

— И тебя бы здесь не было, — говорит Джуд и берет меня за руку. — Я рада, что он получил телеграмму.