Правила крови

Я очень боюсь, что мой младший сын стал жертвой истощения. К счастью, воздух Северного Лондона, который расположен гораздо выше остального города, благоприятен для этого состояния. Тем не менее я вынужден рассматривать Швейцарию и ее горы как одну из возможностей для него…

Неизвестно, реализовалось ли его намерение. С тех пор как мать Генри отказалась ехать в Альпы и увезла больного Билли в Озерный край, отношение к поездкам в Европу изменилось, однако ни в дневниках, ни в блокноте нет упоминаний о пребывании в Швейцарии. Вероятно, Генри — с Джорджем или без него — не повторил своего путешествия в эту страну, совершенного в начале 80-х. Туберкулез в те времена был неизлечим, хотя считалось, что жизнь больного могут продлить горный воздух, отдых и отсутствие волнений.

Джордж родился приблизительно в то время, когда Генри получил от геральдической палаты свой герб. Возможно, я просто даю волю своему воображению, но не исключено, что Нантер не испытывал желания вставить в рамку и повесить на стену этот красивый документ потому, что тревога за сына сделала его безразличным ко всему. Может, он начал понимать, хоть и слишком поздно, что семья важнее предметов, даже редких и ценных?

В моей семье прослеживается странная особенность — единственный или младший сын часто умирал в детстве. Вряд ли это наследственность. Скорее, совпадение. Первым был Билли, умерший от туберкулеза в шесть лет, а затем, примерно в то же время, — маленький брат Луизы Хендерсон; причина смерти неизвестна, скорее всего, это была скарлатина. Сыну Генри Джорджу было суждено умереть в одиннадцатилетнем возрасте, а сын его дочери Элизабет, брат Ванессы и Вероники, скончался от дифтерии в девять. Внезапно мне приходит в голову, что именно этим может объясняться беспокойство Патрисии Агню за сына Вероники — суеверный страх, что мальчикам в семье суждено умереть совсем юными. Возразить можно одно — совершенно очевидно, что это не так. Как тогда быть с самим Генри, Лайонелом Хендерсоном, Александром и моим отцом?

В 1898 году Лайонел был уже десять лет женат и имел трех сыновей, причем все они выросли здоровыми, женились и имели детей. Они присутствуют в генеалогическом древе Дэвида. Его второй сын, родившийся в 1890 году, дожил до 90-х годов XX века и оставил многочисленное здоровое потомство.

Сэмюэл Хендерсон умер в 1892 году, через несколько дней после того, как дочь сфотографировала его вместе с женой, Элизабет, Мэри и Хеленой. В свидетельстве о смерти в качестве причины назван удар. Ему было всего шестьдесят, на четыре года больше, чем его зятю Генри. Провидение, о котором так часто говорила вдова, хранило ее еще семь лет; она умерла от рака яичников в последний месяц прошлого столетия.

Королева Виктория пережила ее на один год. Генри по-прежнему являлся к ней по первому вызову. Здоровье королевы ухудшалось, зрение слабело. 12 января 1901 года она последний раз сделала запись в дневнике. Сообщить о болезни Виктории ее личному секретарю был обязан не Генри, а сэр Джеймс Рейд. Она умерла через десять дней, собрав у своего смертного ложа всех детей.

Мужа принцессы Беатрис Генриха Баттенберга тоже не было в живых. Он пал жертвой лихорадки в Западной Африке в том же году, когда Генри получил титул пэра. После смерти королевы Генри покинул должность штатного врача овдовевшей принцессы и ее детей, лишь один из которых — старший, Дрино, маркиз Карисбрук — не страдал гемофилией. Два других мальчика, двенадцатилетний Леопольд и десятилетний Морис, были больны. В дочери принцессы, Эне, болезнь, естественно, была скрыта. Никто не мог сказать, является ли она носителем гемофилии или нет. Когда ей исполнилось восемнадцать, в Британию в поисках невесты приехал король Испании Альфонсо XIII, хотя сначала он обратил внимание на принцессу Патрисию, дочь Артура, герцога Коннаута, сына королевы Виктории. Несмотря на то что ее шансы унаследовать трон были крайне невелики — перед ней в очереди стояли несколько дюжин претендентов, — принцессу Патрисию посчитали слишком близкой к короне. Не обескураженный отказом, Альфонсо предпринял вторую попытку. На этот раз его выбор пал на Эну.

Осенью 1905 года Генри отмечал в своем дневнике: «Аудиенция у Ее Величества, король Испании Альфонсо». Больше никаких подробностей, ни намека о цели встречи с королем, ни упоминания о том, что он больше не врач Эны. Однако в своих заметках «альтернативный Генри» писал: