Правила Лебядей

– Ой, все! – сказала она, бросив полотенце. – Если он тебе дороже меня, то и спи с ним, раз он такой распрекрасный!

Дима развел руками. Они вместе послушали грохот шагов и двери.

– Я больше всего люблю логичность и тонкие филигранные аргументы, которые она умеет найти.

– Я это слышу! – раздалось из спальни.

– И слух, – крикнул Кан. – Но ты не ответила на вопрос, который я задал.

Дверь хлопнула снова. Дима устало потер виски ладонями.

– Господи, почему я не дал убить себя в девяностые?.. У тебя пистолет заряжен? А-а, тебе же нельзя играть в пистолет.

– Извини, – выдавил Олег. – Я, кажется, понял, почему ты просил меня избегать Алену. Но теперь уже поздно.

Дима невесело рассмеялся.

– Было поздно уже в тот день, когда я просил. Эти бабы, как наркота: сначала ты покупаешь их, ради мимолетного кайфа, а потом уже не можешь без этого кайфа жить. Хочешь совет? Купи ей, что она хочет. Яйца ей свои поджарь и отдай. Все равно они тебе уже не принадлежат, раз ты просишь совета у Ангелины.

Олег скривился.

– Ты что, не проснулся еще? Ты слышишь, что ты советуешь?

– Я-то уже проснулся, а ты еще спишь… Знаешь, я очень сильно, до одури, любил твою мать. И она позволяла мне это. Любить ее. Я был для нее выгоднее, чем Витька. Но любила она его. И это он испортил ей жизнь. Не я, веришь?.. Когда я встретил Ангелу, уже через много лет, я сразу в ней это уловил. Яд. И я влюбился. Второй раз, снова потерял голову. Она токсичная, сама того не желая. Я думал, что она меня мучает, но… как она Кроткого изводила, это было страшно. Я думал, что он в итоге ее убьет. Как себя самого в нем видел с Оксанкой… А Кроткий, это не я. У него баб были табуны… И она его чем-то все равно зацепила… Алена твоя такая же. В ней тот же яд, что и в твоей матери, что в твоей сестре. Она и не хочет, а жалит. Да так, что потом все тело болит. А ты все равно ее любишь… Потому что знаешь, она это не со зла. Знаешь, просто, она – больная.

– Пап, – Олег тяжело вздохнул. – Я знаю, что эта дура больная. Скажи мне, как это лечится?

Кан рассмеялся и коротко вскинув голову, прислушался к тому, что происходит в спальне. Олег почувствовал укол совести: они, наверное, хотели провести время вместе. Без Гаевых, без нянь, без кухарки, без горничной, без детей…

Пришла сестра. Молча встала к плите, принялась бить яйца. Она все еще злилась, видимо. Но не могла оставить своего мужчину без завтрака. Ему предстоял насыщенный день. И Дима, коротко закатив глаза, обнял ее сзади, поцеловал в шею и держал так, что-то нашептывая, пока она не прекратила шипеть и не начала хихикать.

Поцеловав ее в волосы, Дима вытолкнул Ангелину с кухни и стал сам размешивать яйца.

– А если он возвратится? Стэн? Вдруг, она его любит?

– А-а… Тыщща долларов за ночь, тариф «Чистая любовь». Вся гостиница слышала, как они в прошлый раз друг на друга утром орали… Удовлетворенная баба всегда тепла и журчит.

– Она и на меня наорала.

– И что ты сделал?

– Наорал на нее.

– И?

– Ничего, поехал набил ебло тому мудозвону, который рассказывает, будто бы мы от Стэна. Пусть теперь расскажет, как нас по пустырю раскидал… Я люблю ее, но я ни черта не понимаю.

– Как хирург, – сказал Кан, – я вижу только два выхода: или то, что мешает, отрезать, или то, чего не хватает, пришить. Понимаешь, о чем я?

– Нет, – ответил Олег.

– Тогда купи своей бабе, что она хочет и не беси мою, – он разложил яичницу по тарелкам. – А теперь, ешь.

– Дай мне колбасы…

Утро следующего дня

Проснувшись, Алена не сразу поняла, что случилось.

Она все утро проплакала, проклиная себя за то, что сорвалась на Олега. Потом еще стало известно, что Хомяк заболел. Переломом носа. В редакции с ней не разговаривал никто, кроме Зиннатулина. Но сюжет ему понравился и у Алены отлегло от сердца.

Вечером о ней вдруг вспомнил Водитель и принялся писать ей гневные СМС о том, что она его соблазнила и бросила, а так, мол, не поступают.

Стук в дверь она просто не опознала.

– Кто там? – спросила она, подходя к двери.

– А угадай! – раздраженно буркнул Олег.

Она открыла. Он был растрепан и пьян. Взгляд – мутным. Костяшки на руке были сбиты.

– Что у тебя с рукой? – спросила Алена.

– Споткнулся о кембриджский словарь Даля, – буркнул Олег и подняв руку и посмотрел на сбитые костяшки.

– По ходу, – она взяла его за руку и поднесла к глазам, – это словарь Ожегова.

Олег смолчал. Утром он поранил руку о Хомяка, но не озаботился тем, чтобы обработать рану. И вот, пожалуйста. Завтра придется ехать с утра к отцу. Других врачей Олег по-детски боялся.

– Идем, я промою, – наконец, сказала Алена.

От удивления он молча позволил.

Она помогла Олегу снять куртку. Провела в ванную. Как-то по-особому прильнула к боку, сунув его разбитый кулак под воду. Она была очень явно взволнована; от нее исходили волны чего-то темного и пьянящего. Деловито закатав ему рукав, девушка капнула на каждую ранку перекиси и когда Олег дернулся, удержала его руку над раковиной.

– Тс-с, – сказала она, подув на ранки и выпрямилась. – Сейчас уберу всю грязь и перебинтую.