Правила мести

— Я еще не закончил играть, ты, неблагодарная славянская свинья!

— Вам пора уходить.

Коннор разъяренно вскочил, и один из портье схватил его за плечи. Коннор вырвался и собрал фишки. Выходя, он запустил в Данко одной, стоимостью пятьсот фунтов.

Но промахнулся.

47

Будут проблемы. Эмма поняла это с первого взгляда.

Компания арабских отморозков вышла из-за угла и направилась ей навстречу, свистя и выкрикивая оскорбления.

— Эй, девочка, будь осторожней! — закричал один из них по-арабски. — Негоже белой дамочке гулять тут совсем одной.

— Может, ей нужен защитник, — добавил другой. — Настоящий мужчина.

— Сучка! — крикнул третий, словно подводя черту разговору.

Всего их было шестеро. Парни, одетые в шмотки, типичные для городской французской молодежи, которая не в ладах с законом: мешковатые штаны, огромные спортивные кофты не по размеру, золотые цепи. Свернуть некуда, убежать тоже. Эмма разозлилась. Ей не хотелось ни с кем связываться. Особенно теперь, когда на нее накатило. Сегодня даже самая дружелюбная улыбка выводила ее из себя, не говоря уж об этой своре недоделанных террористов. Она мысленно посылала подальше ребят из «штаба». Надо ж додуматься: устроить явочную квартиру в quartier louche.[11] Здесь только и жди, как бы с тобой не приключилась какая-нибудь пакость.

Северо-восточное предместье Парижа Сена-Сен-Дени было наводнено эмигрантами. Здесь царила бедность. Этот пригород служил прибежищем и рассадником нищеты. Полицейские его избегали. Шел уже третий час ночи, однако на здешних улицах жизнь продолжалась. Неоновая вывеска зазывала в круглосуточную арабскую забегаловку, продающую фалафель. Рядом со входом стояла группа куривших мужчин. Кося глазом на прицепившуюся к ней компанию отморозков, Эмма прижала к себе сумку и ускорила шаг. В сумке лежали маскировочная одежда, фотоаппарат, дамская сумочка и, разумеется, оружие. Компания, окружив ее, шла рядом.

— Это мы с тобой говорим, слышь, мадам, — снова окликнул ее один из них, на сей раз по-французски. — Ты тут в гостях или переехала? Мы точно тебя раньше не видели.

Эмма завернула за угол, не замедляя шага и не реагируя на приставания. Она хорошо знала, что такое молодость и необузданность, когда у тебя уйма свободного времени и ужасно мало денег.

— Разрешите пройти, — сказала она, увидев нужный дом и собираясь пересечь улицу.

— Убавь-ка прыть! — Это был вожак, если таковой у них вообще имелся.

Простецкий парень лет девятнадцати или двадцати. Наверное, алжирец, если судить по ястребиному носу и темным глазам. Он встал перед ней, загораживая проход. На нем была майка, обнажавшая огромные бицепсы. Эмма заметила на шее татуировку в виде кинжала. Значит, сидел. Это объясняет его мускулы. У него была уйма времени, чтобы «накачаться» в импровизированном спортзале на тюремном дворе.

— Я сказала «разрешите пройти». — Эмма сделала шаг в сторону, пытаясь обойти алжирца, но и он произвел тот же маневр и опять перекрыл ей путь. Она выпрямилась и почувствовала напряжение, которого не было еще минуту назад. — Чего вы хотите?

— Поговорить.

— Уже поздно. Мне надо домой.

— Почему бы нам не пойти вместе ко мне в койку? — проговорил вожак, наседая на нее. — Ты да я. Не беспокойся, домой тебя доставят вовремя, к утренней молитве успеешь.

— Этого не потребуется. А ну, брысь отсюда, ребятки! — Она их сознательно провоцировала и ничего не могла с собой поделать. На нее накатило. Сегодня сам черт ей не брат.

Сзади подходили другие. Она оглянулась. Позади никого. Ни арабской закусочной, ни тату-салонов. Лишь темные витрины магазинов. Где-то вдалеке послышался звук разбитой бутылки, а потом истерический женский смех, перешедший в истошный вопль. Она почувствовала, как внутри у нее что-то оборвалось.

— Не упрямься, — сказал главный. — Почему бы тебе с нами не прошвырнуться?

— И отдай сумку нам на хранение, — предложил другой. — Мы сами доставим ее в твою комнату.

За сумкой протянулась рука, но Эмма резким движением вырвала свою ношу:

— Сумка останется при мне.

— Не тебе решать, — возразил вожак.

Он стоял теперь совсем близко, всего в нескольких сантиметрах от нее, и можно было разглядеть, что один глаз у него зеленоватый, а другой — почти карий. И тут он совершил ошибку. Протянул руку и ухватил ее за локоть. Не сильно, зато цепко, не оставляя сомнения относительно своих намерений.

Но Эмме только и требовался предлог.

Костяшками согнутых пальцев она саданула его изо всех сил в нос, между ноздрей, снизу вверх. Движение было столь молниеносно, что парень даже не заметил ее взлетевшей руки. Удар пришелся точно в цель. Эмма почувствовала, как хрустнул хрящ, и услышала треск сломанной носовой перегородки. Вожак пошатнулся, сделал шаг назад и упал на колени, ощутив наконец силу удара. Из разбитого носа ручьем хлынула кровь. Не оборачиваясь, Эмма ногой ударила того, кто стоял позади нее, так как чувствовала, что из всей компании этот настроен наиболее решительно. Удар пришелся в грудь. Громила упал как подкошенный, корчась и задыхаясь. Его глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит.