Правила обольщения

При воспоминании о Бене щеки Алексии окрасил очаровательный румянец, а глаза радостно заблестели. Она стала такой же, как в тот день, когда Хейден ее поцеловал. Воспоминание поглотило Хейдена. Перед его глазами раскинулось целое поле фиалок, в то время как ветерок доносил до его слуха стоны женщины, упивающейся страстью, которую он ей дарил.

Бдительность. Нельзя терять бдительности.

– Он узнал, что я еду в Грецию, и решил присоединиться к нашей пестрой компании, – ответил Хейден. – Думаю, это был один из свойственных ему порывов.

– Благородный порыв. Он рисковал жизнью ради благого дела.

– Совершенно верно.

Дьявол. Никто из них не ожидал, что получит серьезное ранение, не говоря уже о том, что будет убит. Бен отправился в Грецию не из каких-то моральных соображений. Им двигала жажда приключений и надежда произвести впечатление на одну недосягаемую леди.

Но Хейден считал, что не вправе разочаровывать мисс Уэлборн. Да и она вряд ли скажет ему за это спасибо.

– Уверена, он вел себя очень храбро, – произнесла девушка. – Я представляю его на поле боя, как героя, сошедшего с полотна художника.

Хейден с трудом сдержался, чтобы не рассказать ей правду. Бен лишь однажды повел себя очень храбро, в этом не было сомнений. Это был безумный безрассудный поступок. Желание довериться Алексии привело Хейдена в замешательство.

– Он сражался как мог. Как и все мы. У греков не было ни хороших командиров, ни разумной стратегии, а разрозненные группы не хотели объединяться. Я боялся, что Мисселонги закончится очень плохо.

– Бен сказал, что греков нужно освободить. Вознаградить за все, чем обязана им цивилизация.

«Бену было плевать на греков и их свободу. Он говорил тебе так, чтобы как-то оправдать свой отъезд. Он совершенно не разбирался ни в политике, ни в истории».

И все же остальными волонтерами руководили именно такие альтруистические порывы. Они же служили оправданием его собственным неразумным, импульсивным поступкам и попыткам подражать романтическим героям, воспетым в поэмах.

Побуждения Хейдена были благородны в отличие от реальности той войны. Он видел зверства, совершаемые обеими сторонами, и вернулся домой обессиленным, лишенным иллюзий для того лишь, чтобы смотреть, как следом за ним возвращаются остальные, уверенные в своих упрощенческих идеалах.

– Вы думаете, они победят? – спросила Алексия. – Хотелось бы верить, что Бен не зря прожил последний год своей жизни.

– Оттоманская империя стара и коррумпирована. Она держится на плаву лишь потому, что ей оказывают помощь такие страны, как наша. Однажды турки уйдут из Греции. Нынешняя война и помощь Англии поспособствуют этому.

Они шли по дорожке и беседовали о войне. Под ботинками Хейдена шуршали листья, приносимые сюда ветром. Алексия забрасывала спутника вопросами, совершенно забыв о том, что должна злиться на него, или о том, что они должны говорить о Бенджамине. На целых двадцать минут пытливым умом девушки завладели мысли о событиях, происходящих на мировой арене.

Хейден первым заговорил о Бене. Он сделал это с большим сожалением, но ведь именно ради этого разговора он затеял прогулку.

– Семье было тяжело после его отъезда? – спросил Хейден.

При упоминании о Лонгуортах Алексия заметно напряглась и внутренне сжалась.

– Тимоти тогда поступил на службу в банк, поэтому нам было не слишком тяжело. Сначала мы по-прежнему жили в Чипсайде. Но вскоре после отъезда Бена положение Лонгуортов существенно изменилось. – В последних словах девушки Хейден уловил негодование. «Чтобы потом вы разорили их». Алексия не произнесла этих слов вслух, но Хейден услышал укор. Возможно, укор всегда будет звучать в голосе этой девушки.

– А когда вы только начали жить с ними, вы ведь не заметили никаких улучшений? Это произошло позже?

– Тим объяснил, что раньше банк только набирал силу, но потом его положение упрочилось. Теперь мы могли пожинать плоды их с Беном умелого руководства. Должна признаться, я всегда считала, что Тим наслаждается этими плодами в полную меру. Видимо, это нормально, когда человек себе ни в чем не отказывает.

Хейден вновь посмотрел на ее изрядно поношенную мантилью. Потом вспомнил о мрачных, вышедших из моды платьях с завышенной талией, которые носила мисс Уэлборн. Тим охотно тратил деньги на себя и на своих сестер, но не на кузину.

Мерзавец воровал у людей полученное ими наследство, но при этом даже не удосужился потратить хоть немного полученных нечестным путем средств на почти нищую родственницу, живущую в его доме.

– На самом деле положение банка укреплялось с каждым днем, – сказал Хейден. – И его внезапный расцвет никак не связан с тем, что он начал наконец приносить прибыль. Бен мог бы начать пожинать плоды своей деятельности гораздо раньше. Я думал, члены семьи видели признаки медленного, но верного процветания. А вы говорите, что не заметили ничего подобного.