Правила охоты

— В одном из его костюмов мы нашли квитанцию из ночного клуба и пару членских карточек. Отправившись по этим адресам и допросив тамошних служащих, требуя чтобы они опознали Моринагу и людей, которые были с ним, мы узнали кое-что любопытное. Моринага встречался с людьми из “Намака Корпорейшн”.

— Эни-бени-рес, квинтер-финтер-жес! — сказал Адачи.

— Что это значит, босс? — поинтересовался инспектор Фудзивара.

— Будь я проклят, если я знаю, — откликнулся Адачи. — Давай прихватим с собой кого-нибудь из наших и сходим попьем пива.

Чифуни лежала на полу, спрятавшись за штабелем упаковочных ящиков на третьем этаже склада, расположенного в глубине района Гинза неподалеку от Рыбного рынка, коротая время за размышлениями о психологии информаторов.

В одном из контейнеров, судя по надписи, находился острый вьетнамский соус “Нуок Мам”, и Чифуни подумала, что одна или две бутылки наверняка разбились при транспортировке: от контейнера разило гнилой рыбой. Морщась от непереносимой вони, Чифуни задумалась, куда девался старый добрый соевый соус, к которому она привыкла. Средняя продолжительность жизни японцев была гораздо выше, чем у любой другой национальности, что лишний раз свидетельствовало о том, что традиционная японская пища не нуждается в улучшениях.

Строго говоря, если оценивать проблему информаторов с точки зрения чистой функциональности — в личных встречах не было никакой нужды. Необходимые сведения можно было получить по телефону, по радио, по факсу или даже по почте, не говоря уже о более экзотических способах передачи информации, которые давно облюбовали шпионы: тайниках, выдолбленных кирпичах, дуплах деревьев и тому подобных. В конце концов, любой мало-мальски подкованный человек мог воспользоваться системой “Компьюсерва”.

Нет, сама по себе передача информации не требовала такой опасной процедуры, как личная встреча. Именно человеческий аспект этой проблемы диктовал необходимость столь непрактичной и функционально излишней детали, как встреча лицом к лицу оперативного работника и его информатора.

В соответствии с принятой в “Кванчо” стандартной системой подготовки Чифуни проходила обучение не только в своей спецслужбе, но стажировалась и в иностранной разведывательной организации. Обычно такой организацией выступало ЦРУ, однако в последнее время экономические успехи Японии породили вполне объяснимое желание добиться определенной независимости и в этих вопросах. Начиная с конца шестидесятых годов, престиж Соединенных Штатов и, соответственно, ЦРУ упал в результате войны во Вьетнаме настолько низко, что “Кванчо” решила предпринять самостоятельные шаги. Многие японцы уже тогда отправлялись за границу, чтобы перенять прогрессивный опыт, и первоначальный толчок, приведший к стремительному прогрессу японской промышленности, был напрямую связан с подобной политикой.

Что касается разведки, то Израиль оказался для “Кванчо” настоящей золотой жилой. Зарубежный период подготовки Чифуни тоже прошел в “Моссаде”, точнее, в его “Институте”, полное название которого звучало как Институт разведки и специальных операций, или “Ха Моссад ле Модийн ве ле Тафкидим Майухадим” на иврите.

Центр специальной подготовки “Моссада”, расположенный к северу от Тель-Авива, выпускал блестяще подготовленных катса, элиту оперативного состава, которые составляли костяк израильской разведки. Бабушка Чифуни была еврейкой, и “Моссад” об этом знал. Отношение израильской разведки к этому факту выразилось в особой заботе и тщательности, с которой Чифуни готовили к дальнейшей деятельности.

Однако именно японская кровь заставляла Чифуни Танабу пойти на личную встречу со своим информатором. Ее израильские инструкторы не раз подчеркивали нежелательность и неизбежную опасность подобных свиданий, настаивая на том, что чистая логика диктует необходимость сведения личных контактов к минимуму. Однако японское воспитание Чифуни и та подготовка, которую она прошла в “Кванчо”, не позволяли ей забыть о ниндо — человеческих чувствах.

Ниндо лежало в основе всех человеческих взаимоотношений, будь это даже отношения между полицейским и якудза, между оперативным работником спецслужбы и его информатором. В Японии, даже в смертельно опасном деле противостояния терроризму, необходимо было уважать чужое гири — чужие обязательства и долг. Сама Чифуни постоянно чувствовала свои обязательства перед информаторами, работавшими на нее. Практика показывала, что люди всегда чувствуют подобное отношение и, как правило, отвечают тем же, а образовавшаяся крепкая связь оплачивалась сторицей, повышая ценность добытой информации.

Цена, которую платила Чифуни, заключалась в том, что ее жизнь нередко подвергалась опасности. Ответом на опасность была ее собственная версия известного принципа “ходи тихо и носи с собой палку”. К каждой встрече Чифуни готовилась загодя и со всеми предосторожностями, а вместо палки брала с собой “беретту” с глушителем.