Правила отбора

– Да нет. Еще погулял немного, в кино сходил, – начал я придумывать на ходу.

– Что за кино? И в каком, кстати, кинотеатре?

– Эээ… – я принялся срочно вспоминать, какие картины числились на афише ближайшего к месту событий кинотеатра. – Кинотеатр "Баку". Что-то про революцию. Честно скажу, я где-то полфильма проспал, тоска оказалась жутчайшая. Даже пожалел потом, что пошёл.

– Что? Вообще не помнишь названия? – удивился Смирнов.

– Кажется… кажется, что-то "на перекрёстке".

– Бой на перекрестке? – попробовал угадать собеседник.

– Точно, – ответил я с облегчением. – Там еще Лановой был Дзержинским.

– Хм, странно, что ты на этом фильме заснул, – пробормотал Михаил. – А, впрочем, вкусы у всех разные. Да, кстати, я что-то совсем подзабыл. Этот кинотеатр на той же стороне, что и вокзал, только к центру поближе? Да?

– Не, на другой. От метро минут десять, не больше.

– Ну да, ну да. Точно. Метро "Аэропорт", улица Усиевича.

Я мысленно вздрогнул. Название улицы говорило само за себя. Как раз на ней всё и произошло. То есть, встреча с Гайдаром и то, что за этим последовало. А что за этой встречей последовало? Да ничего не последовало, я просто ушел оттуда. И, тем не менее, Егорушка потом окочурился. Причем, без какой-либо "помощи" с моей стороны. Хотя… Да, действительно, камушек и вправду мог оказаться тем самым…

– Ладно уже. Хорош парня трепать, – неожиданно пришёл мне помощь Иван Николаевич. – Ты его, Миш, как будто допрашиваешь, как будто это он того гражданина пришиб.

– Привычка, – улыбнулся Смирнов…

В общагу я возвращался обуреваемый мыслями и чувствами.

Неужели Смирнов догадался?

Да нет, не может такого быть.

Или может?

Почти до двух ночи я ворочался в кровати, не в силах уснуть. Мне не давал покоя один вопрос: почему всё-таки помер Гайдар? Кто виноват в случившемся? Неужто и вправду мой замысел реализовался сам по себе… я дал лишь толчок, а затем события понеслись лавиной и брошенный на дорогу камушек вызвал настоящий обвал, цепь замкнулась, причина и следствие поменялись местами…

Ответа не находилось.

Утром проснулся невыспавшийся и совершенно разбитый…

На занятия идти не хотелось, но – лабы по общей физике пропускать нельзя. Хотя бы одну продинамишь, замучаешься потом доделывать и пересдавать.

Сегодня мне выпало работать с Шуриком. Два с половиной часа мы занимались тем, что разными способами пытались определить момент инерции диска. Ерунда, по большому счёту, но когда учебное оборудование изношено в хлам, настройки сбиты, а шкала измерений не соответствуют реальным значениям, лабораторный практикум превращается в сущее наказание. Штангенциркуль хлябает и болтается, деления у линейки потерты, весы на ноль не выставляются никаким образом, грузик массой 25 грамов тяжелее тридцатиграммового, секундомер срабатывает через раз, нить подвеса рвётся, едва раскрутившись… В иные мгновения мне просто хотелось взять эту дурацкую установку с валиками и дисками и запулить в окно, прямо на головы беспечно гуляющих граждан…

С лабой мы всё-таки справились. Измерения кое-как провели, требуемый результат получили, оставалось лишь подогнать разброс под нормальное распределение, рассчитать погрешности и переписать данные в лабораторный журнал. Подгонка досталась мне, Синицын взял на себя расчёты и оформление, а когда закончил считать и, высунув язык, принялся выводить в тетради нужные числа и формулы, я начал понемногу грузить его другими не менее важными рассуждениями и выводами…

Со стороны могло показаться, что мы просто треплемся и обсуждаем итоги успешно выполненной лабораторной работы, причем я как бы диктую приятелю полученные данные, а тот их записывает и переспрашивает, если не понял.

Смешно, но на самом деле всё так и было. Только обсуждали мы не какие-то дурацкие диски и их моменты, а кварковую теорию времени, разработанную всё тем же Синицыным в далёких двухтысячных.

Я сжато пересказывал всё, что узнал из полученного недавно "письма", Шурик, продолжая что-то писать в тетрадке, внимательно слушал и время от времени задавал уточняющие вопросы…

Нет, он всё-таки гений. Будучи школьником, освоить квантовую механику, статфизику и теорию поля дано не каждому. А уж понять принципы общей теории относительности и "родить" на её основе идею, воплотившуюся в будущем в открытие мирового уровня – на это вообще способны считанные единицы. Ньютон, Максвелл, Эйнштейн, Бор, Дирак… и Шура Синицын, ещё и ведать не ведающий, что когда-нибудь встанет в один ряд с великими…

– Слушай! А ты это всё сам придумал? – в голосе Шурика чувствовалось искреннее восхищение, сдобренное некоторой толикой зависти. Мне даже неудобно стало. Ведь плагиат же чистой воды, причем, "украденный" у самого спрашивающего.

– Не всё. Основу один мой приятель придумывал.

– А он кто? Где он сейчас? Можно с ним как-нибудь пообщаться? – не успокаивался будущий доктор наук.

Я мысленно чертыхнулся. Врать не хотелось, а говорить правду – тем более.

– Нет, пообщаться с ним не получится.

– Почему?

Шура сейчас выглядел как ребёнок, у которого отняли конфетку.

Я вздохнул и покачал головой.