Правила отбора

– Нет. Не всё. Тебе, например, лет через тридцать уже не придется смотреть в обычные теодолиты и нивелиры и рисовать исполнительные с помощью карандаша и линейки. У тебя будет специальный прибор, который сам настроится и сам снимет нужные точки. А потом его можно присоединить к другому прибору и тот за десяток секунд напечатает необходимое количество чертежей.

– Да. Это было бы здорово. Прямо "Дверь в лето" Хайнлайна, чертёжник Дэн, – Лена мечтательно улыбнулась, но затем снова нахмурилась. – А как же полёты на Марс, Венеру, Луну, к звёздам? Ты ничего про это не говорил.

– Да. Не говорил. Поскольку этого не случится, минимум, лет пятьдесят или больше.

– Но… почему?!

– Потому что подавляющему большинству это будет не нужно, – развёл я руками.

Лена молчала секунд пятнадцать. А потом словно продолжила мою мысль:

– Кажется, я понимаю. Когда всё достается легко, а вокруг так много соблазнов, какой смысл задумываться о звёздах? Легче и проще мечтать о новом наряде для вечеринки, о поездке на море, ещё об одном телевизоре или, к примеру, магнитофоне и чтобы не хуже, чем у других… Увы, но ты абсолютно прав. Всё, видимо, так и будет. Люди начнут жить в выдуманном ими же мире или даже мирах. А всякие роботы и ЭВМ им в этом помогут. Подскажут, что лучше, где лучше и как лучше, и постепенно заменят друзей, а потом и мужей, жён, детей, родителей, родственников. Человечество не успеет опомниться, как превратится в сборище одиноких несчастных ненавидящих весь свет эгоистов. Сколько оно ещё проживет после этого, я даже боюсь предсказывать.

Девушка опять замолчала.

Молчал и я. Не потому что мне нечего было сказать, а потому что был удивлён точностью сделанного Леной прогноза. Всё-таки хорошо, что эта умница и красавица не досталась какому-то полудурку Витьку, мелкому жулику и фарцовщику. Есть в этом какая-то… высшая справедливость. Жаль только, что потом она опять выбрала не того… Но тут уже ничего не поделаешь. Любовь зла, и козлы этим беззастенчиво пользуются… Ума не приложу, как нам теперь из всего этого выбираться… да и надо ли?..

На холодной скамейке мы сидели ещё минут двадцать.

А потом я ушёл, и Лена меня не удерживала.

Просто спросила:

– Завтра придёшь?

И я ответил:

– Не знаю.

– А послезавтра?

– Послезавтра приду обязательно, – и, улыбнувшись, добавил:

– Даже если война…

Воскресенье. 10 октября 1982 г.

Чтобы закончить объект, нам хватило полтора дня. Правда, и вымотались, как собаки. Вчера я вернулся в общагу в половине двенадцатого и сразу же завалился спать. А сегодня поднялся на ноги в шесть утра и снова поехал на Войковскую. Впрочем, дело того стоило, поскольку уже в пятнадцать ноль-ноль я был свободен как птица. Веревки, альпинвентарь и строительный инструмент мы спрятали в выделенной в подвале каморке и, договорившись о том, когда займемся перебазированием на новый объект, разбрелись кто куда. Мишаня пошёл в кино, Лёха с Олегом поехали на какую-то "тайную" встречу, а я двинулся назад в Долгопрудный.

В общежитии первым делом отправился в душ – смыть с себя пыль и грязь хотелось на уровне почти что инстинкта. А когда, распаренный и до безобразия чистый, с обмотанными полотенцем чреслами, вернулся в комнату, то обнаружил там не только соседа, но и двух никак не ожидаемых здесь персонажей.

– А вот и он! Я же говорил, пять минут, – указал на меня Олег Панакиви.

– Здорово, бродяга!

Крепкий под два метра ростом парень поднялся со стула и сперва по-медвежьи облапил меня, а затем словно клещами сдавил мою длань своей здоровенной ручищей.

– Ой! Андрюшка!

Сидящая возле окна девушка приветливо махнула рукой, но, узрев мой оголённый торс, вдруг покраснела и, опустив глаза, принялась сосредоточенно рыться в сумочке, как будто забыла там что-то важное и что надо обязательно отыскать прямо сейчас.

Гена Кулешин и Ира Чарникова. Мои одноклассники.

Сколько же я их не видел? Лет, наверное, двадцать.

И ведь не изменились почти. Какими запомнил когда-то, такие и есть…

– Сейчас. Секундочку. Только переоденусь.

Я, наконец, вырвался из Генкиного "захвата" и, прихватив шмотки, стыдливо нырнул за шкаф.

– А мы думали, уже не дождёмся тебя. Уже уезжать хотели, – посмеивался Кулешин, дожидаясь, когда я закончу с одеждой. – Силён ты, однако, в ванной плескаться.

– Не в ванной, а в душе, – бурчал я, пытаясь попасть ногами в штанины.

– Да какая разница?

– Большая. В ванной я бы сидел в три раза дольше.

– Значит, повезло.

– Это точно…

Я выбрался из-за шкафа, поправил ворот рубахи и широко улыбнулся гостям.

– А вот теперь и вправду привет! Какими судьбами?

– Да вот, решили тебя навестить, – Ира оставила сумочку и, чуть прищурившись, внимательно осмотрела меня с головы до ног, словно прикидывая, не ошиблись ли они адресом, тот ли это Андрей Фомин, которого они знали, или не тот. – А то ведь два месяца уже прошло, а от тебя ни слуху, ни духу. Нехорошо.

– Знаю, что нехорошо, – развёл я руками. – Дел просто много. Учёба, работа, туда-сюда.