Правила отельеров (СИ)

Дима некоторое время смотрел на Настю. От теплоты и участия в его взгляде она даже немного смутилась.

— Но ты бы не согласилась со мной поужинать просто так, — наконец сказал он без тени насмешки.

— Ну да, ты прав, — кивнула она, стараясь на него не смотреть.

В кабинет вошел официант, неся следующие блюда.

— Может все-таки вина? — спросил Дима.

Настя чувствовала во всей этой ситуации некий вызов, проверку на прочность (или вшивость — кому как удобно это называть). Он не доверяет ей, она — ему. Так может и правда потратить один вечер на то, чтобы лучше узнать друг друга, прощупать слабые места?

— Принесите нам вина, — обратилась она к официанту. — Белое полусладкое.

— Что-то из местного, — добавил Дима. — Думаю, отлично подойдет то, которые добавили в карту в этом году. На закрытой дегустации.

— Все-то ты знаешь, — заметила Настя, не скрывая удивления.

Официант удалился.

— Издержки профессии. А тебе полезно проникнуться местным колоритом и отбросить свои питерские замашки.

— Очень интересно. Это какие такие у меня питерские замашки?

— Обидешься, если скажу.

Дима принялся за рыбу, которая так и манила своим прожаренным до золотистой корочки боком.

— Ничего я не обижусь. Мне даже интересно стало. Никогда не слышала ни про какие питерские замашки.

— Ну хорошо, сама напросилась. — Дима прожевал кусок рыбы, глотнул воды и продолжил: — Надменная, хмурая, закрытая и непредсказуемая. При внешней красоте и ухоженности, внутри ты неприветливая, как погода в твоем городе. С тобой нельзя запросто начать разговор, обязательно какие-то церемонии. Ты себе на уме и, честно говоря, в любой компании предпочли бы держаться от тебя в стороне, но при этом обязательно пригласили бы… для красоты кадра, например.

Хоть Настя и не была согласна ни с одним его словом, ей стало неприятно. Сразу вспомнились слова бывшего, когда он назвал ее айсбергом: холодная на чувства и эмоции, упорно стоит на своем, не свернуть, способная разбить в дребезги любого, лишь бы оказаться правой.

— Ну вот, я же говорил, что ты обидишься, — сказал Дима и в его голосе слышалось огорчение. — Если хочешь, можешь высказать все, что думаешь обо мне. Это будет честно.

Официант принес вино. Настя следила как светлая жидкость наполняет бокалы, играя пузырьками, и думала над тем, каким ей видится Налевский.

— За приятный вечер! — Он поднял фужер.

Официант тихо скрылся за дверью.

— И пусть маски будут сброшены! — поддержала тост Настя.

Бокалы мелодично звякнули, легонько соприкоснувшись друг с другом, словно в робком поцелуе.

Настя сделала глоток, смакуя вино.

— Какое вкусное. Ты и правда знаешь толк в вине.

Дима довольно заулыбался.

— За что не взялся бы, все у тебя отлично, все как надо, — продолжила девушка, не сводя с собеседника внимательного взгляда. — Можно подумать, что весь состоишь из одних достоинств.

Налевский молчал, он ждал продолжения.

— Наверное ты очень боишься ошибиться, поэтому стараешься всегда быть на шаг впереди. Ошибиться, значит показать свою слабость. А ты не любишь быть уязвимым. Это выбивает почву из-под ног.

— Хочешь сказать, мною во всем движет страх?

— Может и не во всем, но во многих вещах точно. Ты кажешься идеальным. — Настя глотнула вина. — Спокойной, рассудительный, наблюдательный. Ты держишь эмоции под контролем. Такой добрый парень по-соседству, которого все любят.

— Разве это плохо?

Он так внимательно смотрел на нее, словно боялся пропустить нечто важное.

— Это не плохо, но это лишь образ. Уверена, если чуть что не так, ты превратишься в ураган. Все сметешь на своем пути и получишь то, что хочешь.

Настя вновь глотнула вина.

— Вот это описание ты мне дала, — рассмеялся Дима, но в его смехе чувствовалось напряжение. — Я прям какое-то смертоносное цунами.

— Ну нет. — Взгляд девушки метнулся за окно, сквозь которое едва различалось в темноте движение волн. — Ты — море. Спокойное, скрытное, манящее, но способное утащить на дно всякого самонадеянного моряка.

— Надо же как. Я поражен.

— Видишь, я тоже могу удивлять своей наблюдательностью, — рассмеялась Настя, желая разрядить обстановку.

Стало как-то напряженно и одновременно томительно. Она отставила бокал и принялась за рыбу в своей тарелке. Нужно обязательно есть, иначе захмелеет и будет нести откровенную чушь. И так уже говорит не то, что нужно.

— Тебе нужно отогреться.

— Что? — Настя подняла на Диму глаза.

— Проникнуться духом Крыма, позволить себе наслаждаться его ласковым солнцем, — доверительным тоном отвечал он, — и разрушить барьеры, которая сама в себе построила. Это я называю «отогреться».

— Ты уже говорил мне подобное, — пожала плечами она, возвращаясь к еде. — Рыба очень вкусная. Ты знаешь шефа? Может переманим его?

Ее руку неожиданно накрыла ладонь Димы. Настя подняла глаза, встретившись с пристальным взглядом, полным теплоты. Он перегнулся через стол, чтобы оказаться ближе, чтобы смотреть прямо на нее и не давать отвернуться.

— Эй, серый и мрачный Питер, отпусти Настю! У тебя здесь нет власти!

Наверняка это выглядело комично, но ей не хотелось смеяться. По телу разливалось приятное тепло.