Правила первокурсницы

И я тут же ощутила жжение на щеке, коснулась кожи руками, посмотрела на пальцы, они были алыми. Один из разлетевшихся во все стороны осколков чиркнул по скуле, но я настолько растерялась, что даже не подумала о воздушном щите, только о словах серого. Я продолжала думать о них и сейчас.

«Благодарю вас, леди Астер…»

Я подняла голову, посмотрела в его абсолютно черные глаза и вздрогнула, настолько тяжелым был взгляд тьмы, что глядела на меня из человеческих глазниц.

— А у вас нет, — прошептала я, отступая назад. Рукоять ножа все еще торчала из плеча бывшего лакея, но ни одной капли крови не растекалось на одежде, совсем как у деревянного болванчика, на котором учили сражаться Илберта.

Вагон снова дернулся и тут же остановился. Тревожно забил колокол, созывая патрульных. Женщина в вязаном чепце продолжала кричать. Я с трудом оторвала взгляд от черных глаз, развернулась, подхватила юбки и бросилась к выходу.

— Леди, — простонал стюард, когда я сбежала по ступеням и оглянулась. Вагон остановился прямо посреди улицы, напротив кондитерской, служащий которой, сейчас смотрел на меня сквозь дыру в стеклянной витрине. От цилиндрика Криса досталось не только трамвайному вагончику.

Оуэна уже не было видно, хотя прошло всего… Сколько? Не больше минуты.

Я бросилась к тротуару, колокол вдали затих, это почему-то лишь усилило тревожное чувство внутри.

Из лавок и мастерских выглядывали люди, кто-то вышел и теперь указывал пальцем на вагон, кто-то тряс кулаками перед разбитой витриной, а потом поворачивался к трамваю и начинал кричать. Водитель в форменной фуражке почему-то ругался со стюардом, что продавал билеты. Пахло чем-то сладким. Ванилью?

Я огляделась. Кондитерская, цветочная лавка, Эрнестальский золотой банк, залоговая контора, дом целителя, контора по найму прислуги. Криса — Мэрдока нигде не было. Он не мог уйти далеко. Все что ему нужно — это найти укромное место, снять личину и… Нет. Он не сможет. Оуэн не маг. Я почувствовала беспомощность.

— Он нырнул в переулок, — услышала я голос серого пса и с испугом оглянулась.

Черноглазый лакей неторопливо шел ко мне. И пусть сейчас его глаза уже стали совершенно нормальными, тьма все еще была там. Я видела ее. Чувствовала.

— Вон вот, между банком и кондитерской, — он указал рукой, и я проследила за его жестом. И тут же разозлилась на себя. Этот черноглазый мне не друг. И он не друг Крису, а ведет себя так, словно мы давеча пили чай в матушкиной малой гостиной и он небрежно восхищался гобеленами на стенах.

«Благодарю вас, леди Астер…» — эти слова то вспыхивали, то гасли у меня в голове, как угли в камине.

— Смешной вы человечек, — констатировал лакей, поравнявшись со мной. Ножа в его плече больше не было, но рана по-прежнему отказывалась кровоточить. — Вы все такие забавные.

Он сказал это таким тоном, с каким папенька обычно пенял щенку Ильберта, когда тот делала лужу на ковре. В его тоне были раздражение, усталость и ирония человека, который видел в этой жизни все и не ждал ничего нового, а вот поступки маленького щенка иногда развлекали его, но чаще вызывали досаду.

— Прекратите! — прошептала я.

— Почему? — удивился бывший лакей с любопытством.

И это испугало меня, гораздо сильнее, чем тьма в его глазах, сильнее, чем вертящийся цилиндрик, сильнее, чем «да», которое ответил Крис, когда я спросила о Джиннет. Меня испугали не слова, а то, как он их произносил, испугал неподдельный интерес в голосе, словно ему и в самом деле было не все равно, что я отвечу.

Бояться нужно не угроз и не ругани, бояться нужно именно такого вот внимания, на которое человек совершенно не имеет права. И тут же мне отчего-то вспомнился моя черная рапира. Подарок, который я ничем не заслужила, но который мне все-таки сделали.

«Девочка встала не на ту сторону» — сказал Альберт.

Мысль, пришедшая следом за этими воспоминаниями, была столь ужасающей, что я замотала головой, чтобы отогнать ее.

Закричала серая найка, как предвестник грядущей беды, а спустя миг раздался грохот выстрела, как раз с той самой стороны, куда указывал серый пес. Магические сферы бесшумны, грохот издает лишь свинец, а бляха посвященного спасает только от магии, с железом Крису придется сражаться самому. Или не сражаться и умереть.

Я бросилась в переулок, запах ванили, которым тянуло из кондитерской, только усилился. Эрнестальский золотой банк был по правую руку, лавка сладостей — по левую, тяжелый стук солдатских сапог — за спиной. Переулок между домами был достаточно широк, чтобы проехала телега и достаточно узок, чтобы не дать четверке серых псов атаковать одновременно.

Крису не повезло, переулок заканчивался тупиком. Патрульные, стоящие напротив рыцаря, справедливо полагали, что загнали Оуэна в угол. Трое лениво покачивали мечами, четвертый перезаряжал метатель. Четверо против одного, не считая того, что бежал следом за мной. Да, совсем не похоже на рыцарский турнир или поединок чести.

Как они оказались здесь так быстро? Как они вообще так быстро все узнают? Словно сами богини нашептывают им что-то на уши. Или не богини.