Правила подводной охоты

Мы вышли на залитую солнцем палубу и забрались в амфибию. Рипли уже умудрилась раздобыть где-то три подноса с завтраком.

— Вечно вас не дождешься, — проворчала она. — Трахались вы, что ли, в умывальнике? Хотя и это можно успеть за пятнадцать минут. Нельзя же быть такими копухами! Я камбуз штурмую, а их носит неизвестно где!

— Мы не трахались, — обиделся Пас. — Я умывался долго.

— Одно другого не лучше. Впервые встречаю среди охотников такого патологического чистюлю. У тебя мама врач?

— Нет, отец.

Завтрак оказался так себе — каша из концентрата, соевый гуляш и варево из сухофруктов. Вчерашний сухой паек был значительно лучше.

— Дрянная еда, — скривилась Рипли, не оставив в тарелке ни крошки. — Пойду коку шею намылю.

Она собрала на подносы всю посуду и удалилась в сторону камбуза.

— А мне понравилось, — пожал Пас плечами.

Рипли вернулась минут через пять, причем не с пустыми руками — принесла три бутерброда с маслом и мягким сыром. Судя по звуку машин, «Красотка» начала сбавлять ход.

— Таможня, — сказала Рипли.

Вскоре и я расслышал рокот приближающегося катера. Турбины нашего корабля окончательно встали. На палубе замелькали фигуры моряков. Для прибывших спустили трап.

— От нас что-нибудь требуется? — поинтересовался я у начальницы.

— Расслабься! — улыбнулась она. — Увидев охотников, таможенники не станут ничего проверять.

Через минуту у погрузочного люка показался офицер в зеленой форме. Он оглядел десантный отсек и приложил два пальца к козырьку.

— Рад приветствовать вас на таможенном пункте, — сказал он на сносном английском.

У его ног покачивал хвостом рыжий сеттер. К моему облегчению, ящики собаку не заинтересовали совершенно.

— Здравствуйте, офицер, — ответила Рипли. — Есть проблемы?

— Нет. Но нас обязывают переписывать номера глубинного оборудования, следующего с охотниками.

— С какой целью?

— Эти списки требует ваш главный штаб.

— Не буду вам мешать, — приветливо улыбнулась Рипли.

Офицер переписал номера ящиков в «компакт», вновь приложил руку к фуражке и что-то крикнул своему помощнику по-турецки. Они вдвоем прошли по верхней палубе и проверили документы у нескольких моряков.

— Какая им разница, есть на корабле охотники или нет? — удивился я. — Судно можно было досмотреть и получше.

— В присутствии охотников это не принято, — ответила Рипли. — Дань уважения. Традиция, если хочешь. С другой стороны, проверка корабля, на котором следуют охотники, — пустая трата времени. Любой охотник, если он не салага, определит подозрительный корабль с расстояния в милю. И сам сообщит таможенникам о своих подозрениях.

— А если не доложит?

— Значит, на то есть причины, — нахмурилась начальница, смерив меня цепким взглядом. — Значит, у охотника есть стратегический план, подробности которого сухопутным офицерам знать необязательно.

Я счел за лучшее умолкнуть и вплотную взяться за свой бутерброд.

«Неужели действительно заговор? — с тревогой подумал я. — Надо же было нам с Пасом так влипнуть!»

Однако перспектива отправиться в Тихий океан вместе с Владом выглядела не лучше. Чем здесь кончится дело, еще неизвестно, а там все события можно было расписать до пенсии, как Жаб говорил. У Рипли выбор был еще хуже — между камбузом и глубиной. С Пасом тоже все просто. Про водителя я ничего не знал, но можно было предположить, что и у него похожая ситуация. Получалось, что все мы по воле обстоятельств оказались в зависимости от взводного, причем в такой, что рыпаться нам не приходится. Интересный у него способ формировать команду. А может, это вообще единственный правильный способ?..

Таможенный катер отчалил. В машинном отделении вновь завыли турбины, и «Красотка» начала набирать ход.

— Все, — сообщила Рипли. — Дальше Средиземка и океан.

— Это что, последняя таможня? — удивился Пас. — Мы ведь даже Дарданеллы не прошли!

— В Дарданеллах к берегу не пристать, а у каждой средиземноморской страны своя таможенная служба. Поэтому Средиземку можно пересечь транзитом, если не заходишь в порты.

Водитель

«Красотка» вошла в Дарданеллы. С разрешения Жаба мы залезли на крышу «Ксении» и глазели на холмистые берега.

— Жаль, бинокль утопили, — вздохнул Пас, щурясь от солнца.

Но мне было видно и так. Судно шло неспешно, оставляя по сторонам полуразрушенные бетонные причалы столетней давности и следы последней в истории человечества войны. У самого берега, напоминая останки животного, виднелся полузатонувший древний ракетный крейсер, не выдержавший напора береговых батарей. На холмах виднелись заросшие травой кратеры бомбовых попаданий.

Солнце медленно опускалось к холмам, «Красотка» малым ходом двигались по проливу, соединяющему Мраморное и Эгейское моря. Розовые и алые блики заката расплывались по воде широкими пятнами, поверхность моря напоминала разглаженную цветную фольгу, в какую заворачивают шоколадные конфеты с начинкой.

Жаб высунулся из люка.

— Кажется, чистюля, ты собирался обучаться искусству акустика? — спросил он.

— Так точно, — ответил Пас.

— Это хорошо. Нам до зарезу нужен акустик. А ты, — он посмотрел на меня, — чем собираешься заниматься?