Правила счастья

Внезапно Джуно осознала, что ей мучительно хочется именно поболтать с ним, даже сильнее, чем всего прочего. Да, она хотела, чтобы он снова касался ее кожи, хотела почувствовать вкус его языка, погладить его теплую, влажную от страсти грудь и вновь уснуть рядом с ним. Но еще больше хотелось, чтобы он поговорил с ней.

Переходя через дорогу, Джуно задалась вопросом: а почему, собственно, она не рассказала никому из своих друзей всю правду о том, что произошло между ней и Джеем? Получился бы классический анекдот от Джуно Гленн. И, подумав, она ответила на этот вопрос: скорее всего, потому, что, рассказывая о своей личной жизни друзьям, она обесценивала ее. А Джей не подлежал уценке. Возможно, потому она и вела себя с ним так нелепо. В ту первую ночь, когда они спали вместе, он сказал: «Поклянись, что не полюбишь меня». А Джуно всегда была девочкой «наоборот».

Оказавшись теперь совсем рядом со столиками, Джуно заметила группу мужчин за одним из них. Она решила, что будет выбивать клин клином. Попробует влюбиться в совершенно незнакомого человека, а не в этого молчаливого скрытного американца, который ненавидит ее. Один из мужчин смотрел на нее с явным одобрением. Коренастый, броско одетый, как клубный промоутер, с живыми карими глазами, подстриженный под горшок, он напоминал средневекового жулика и безусловно заслуживал улыбки, брошенной мимоходом. Джуно лучезарно ему улыбнулась, получила в ответ слепящую россыпь белоснежных зубов, и тут чуть не пустилась бежать со спринтерской скоростью. За столиком рядом с ним, спиной к Джуно, закатав рукава полинявшей футболки так, что видна была кельтская татуировка на правом бицепсе, сидел Джей.

Джуно не стала оборачиваться, чтобы выяснить, оглянулся ли Джей посмотреть, с кем это его приятель обменивается улыбками.

Дома ее приветствовал радостным воплем Пуаро: он с важным видом прогуливался по дубовому столу, на котором Джей обычно держал свой компьютер. К счастью, компьютера там сейчас не было, но Пуаро сжевал пару проводков для подключения компьютера к аккумулятору или еще к чему-то и в припадке неприязни к Джею сбросил на пол все оставленные им дискеты. Джуно постаралась скрыть причиненный ущерб, посадила Пуаро в клетку, накрыла перуанской рубахой и вытащила из-под раковины в ванной Убо, которая залезла туда, страдая без воды.

– Прости меня, малышка, – Джуно виновато посадила ее в аквариум, поцеловав в макушку и погладив плавники.

Затем она обвела взглядом комнату, чтобы найти пульт и выключить телевизор, прооравший весь вечер. Ее внимание привлек включенный автоответчик. Но едва она начала слушать первое сообщение, как внизу хлопнула входная дверь и кто-то начал подниматься по лестнице.

Сообщение было от Шона:

– Привет, Джуно и Джей. Говорит ваш хозяин. Я… – и тут она нажала кнопку «стоп» и замерла, прислушиваясь к шагам на лестнице.

Но это вернулась в сопровождении мужчины с низким голосом одна из хорошеньких итальянок, живших на первом этаже.

Вечер пятницы тянется медленно, грустно подумала Джуно и пошла на кухню за печеньем, забыв дослушать сообщения на автоответчике, потому что ее голову целиком занимали печальные мысли о Джее и о свидании, которого не было.

Она заварила себе большую кружку чая, взяла печенье, захватила свой талмуд с заповедями, как женщине завоевать место под солнцем, стопку журналов и уединилась в своей комнате.

В гостиной зазвонил телефон. Джуно виновато подумала, что наверняка звонит кто-то из ее друзей, но не вышла из комнаты и не сняла трубку из опасения, что Джей вот-вот вернется.

Прошло десять минут, входная дверь безмолвствовала, и Джуно рискнула пробраться в гостиную и прослушать сообщения на автоответчике. На дисплее значилась цифра «5». Все пять сообщений предназначались ей, и это подтверждало ее предположение, что Джей уничтожает адресованные ей послания, если ему удается первым перехватить их.

Все звонки были от обеспокоенных знакомых, которые взывали к ней: «Ну где же ты?» в надежде, что она присоединится к ним в выходные, и называли ее обормоткой за то, что она просила развлечь себя, а сама исчезла. В качестве фона доносились музыка, смех, шум и болтовня, потому что все спешно звонили по мобильному телефону или по таксофону из самой гущи пятничной ночной жизни. Слушая эти звуки в мрачной тишине квартиры, Джуно почувствовала себя безмерно, безысходно одинокой.

Она составила список людей, перед которыми нужно будет завтра извиниться, и вернулась к себе в комнату изучать главу из своего талмуда. Она пришла к выводу, что относится к так называемому оральному психологическому типу: для утешения она выкурила пару сигарет, попила чаю и погрызла печенья.

Вдруг ее охватило навязчивое беспокойство: ей стало казаться, что она неправильно процитировала Джону строчку из песни Фила Коллинза. Она сказала: «Я не могу пойти с тобой, ведь эта нить оборвалась». А нужно было: «ведь эта ложь оборвалась». Или все-таки нить? Она уже сто лет не слушала эту проклятую песню.