Правила секса

Сегодня на занятии преподаватель спросил нас, может ли человек умереть от разбитого сердца. Это было серьезно. Он, кстати, дьявол. Моя идея ада — быть запертой в комнате вдалеке от тебя, но быть в состоянии видеть тебя и вдыхать тебя. Заткнись, заткнись, говорю я себе снова и снова. Если б я была преподшей, я б тебе сказала: «Чтобы сдать, ты должен лечь со мной в кровать и полюбить меня». Я должна выучиться писать Ему более лаконичные записки. Боюсь дышать. Иногда я думаю, что закричу. Мэри, говорю я себе, завтра решающий день. О чем ты думаешь? О ком ты думаешь? Обо мне? Одной? Кто видел тебя обнаженной, думаю я про себя. Тот, другой, с кем ты переспала и кого любила. Сколько сигарет ты скурила — и такое случается. Две сегодня? Правда? Крибле-крабле-бумс. Песня для бедной Мэри. Никто меня не любит. Все ненавидят меня. Пойду, пожалуй, наемся червячков. О! Возьми! Же! Меня!

////Сейчас я на занятиях, до конца осталось всего сорок минут. Я думаю, меня сейчас стошнит. Я должна увидеть Тебя. Яне нахожу себе места, спокойно говорю я себе, потому что хочу стонать и изгибаться под Тобой и хочу подойти и поцеловать Тебя в губы и притянуть тебя к себе и сказать: «Люблю люблю люблю», раздеваясь, потому что мы уже начинаем заниматься сексом. Я хочу прибить уродливых девчонок, которые сидят рядом с тобой в «Пабе», но не могу. Я слышу песню Bread, и вдруг появляешься ты. Кто-то подошел ко мне и сказал: «Раскрой свою карму, раскрой свою карму», — и я подумала о тебе. Наверное, я могла бы уехать куда-нибудь. Поехать отдохнуть… куда? Сконцентрироваться… на чем? Вокзал? Анал? Я видела, как бродит эта парочка, и они выглядели очень несчастными, а я хочу прикоснуться к тебе. Я хочу, чтобы ты прикоснулся к ним. Тебе нравятся эти скучные, наивные, робкие, сметливые девушки ? Я тут недавно заглянула в одну комнату и увидела плакат: «Когда дерутся две гремучие змеи, это происходит строго по правилам. Ни одна из них не пользуется ядовитым зубом, цель состоит в том, чтобы прижать голову противника к земле и продержать ее там несколько секунд, обозначив таким образом свое превосходство. Затем хватка ослабевает и проигравшая змея удаляется». Кто может улыбкой заставить мир вертеться? Кто может взять никчемный день и сделать его стоящим ? Так это же ты, девушка, и пора бы тебе уже об этом знать, ты демонстрируешь это каждым мимолетным взглядом, каждым движением. Любовь вездесуща, притворяться ни к чему, ты можешь получить все, что захочешь, так возьми же сама, ты будешь… Иногда я ненавижу Его. Завтра вечером.////

Пол

Мы лежали в моей кровати, потому что французишка вернулся. Шон облокотился о стену и попросил меня передать ему лежавшие на полу сигареты. Я прикурил и передал пачку Шону.

— Что случилось? — спросил он. — Нет. Сейчас я отгадаю. Пол в напряжении, верно?

— Десять очков Шону.

Он поднялся с отвращением на лице и натянул семейные трусы.

— Почему ты ходишь в семейных трусах? — спросил я.

Он ничего не ответил и продолжил одеваться, изо рта свисала сигарета.

— Нет, я ведь правда никогда не замечал этого раньше, но ты же ходишь в семейках!

Он натянул футболку, а потом завязал свои забрызганные краской ботинки. Почему они краской-то у него забрызганы? Он что, пальцем рисовал, что ли?

— У тебя что — несколько пар разных цветов? Есть розовато-лиловые? А может, апельсиново-оранжевые?

Он оделся и сел в кресло рядом с кроватью.

— Или только цвета серого асфальта?

Он лишь вытаращился на меня, сообразив, что я веду себя по-идиотски.

— Я был знаком с парнем по имени Тони Делана в девятом классе, он носил семейные трусы.

— Сенсационная новость, Дентон, — сказал он.

— Да?

— Так, значит, ты не хочешь ехать в Бостон завтра, в этом дело? — спросил он.

— У тебя уже двадцать очков.

Я бросил сигарету в пустую пивную бутылку, стоявшую на ночном столике, и встряхнул ее.

Шон только лишь посмотрел на меня и произнес:

— Не так уж ты мне и нравишься. Не знаю, почему я здесь.

— Ничем не могу помочь, — говорю я, поднимаясь и надевая халат. Я принюхался к халату. — Надо его постирать.

Я просканировал комнату на предмет выпивки, но было уже поздно, и мы разделались со всем пивом. Я потянулся через него и поднес бутылку к свету посмотреть, не осталось ли чего. Ничего.

— «Приоденься и присунь» пропустишь, — сказал он низким угрожающим голосом.

— Знаю.

Я пытался не паниковать.

— А ты пойдешь? — в конце концов спросил я.

— Естественно. — Он пожал плечами и передвинулся к зеркалу, не поднимаясь из кресла.

— Что наденешь? — спросил я.

— Что обычно, — ответил он, уставившись в свое отражение.

Самовлюбленный сучонок.

— Да неужто?

Я оглядел комнату. Не знаю, чего я искал. Хотелось выпить. Я подошел к проигрывателю, осмотрел его.

Рядом с колонкой было полбутылки «Бекса». Я присел обратно на кровать. Он поднялся.

— Я пойду.

— Куда? — спросил я и небрежно хлебнул. Пиво было теплым и выдохшимся, я скорчил гримасу, но все равно выпил.

— Позанимаюсь в ночном зале, — ответил он. Самовлюбленный бздунишка.

Он пошел к двери, и тут я заорал: