Правила Святой Православной Церкви с толкованиями

Правило это налагает наивысшее церковное наказание на такого священнослужителя, который, совершив какое-либо преступление, доказанное судом, и будучи за то законно извержен из священного сана, вновь осмелится совершать ту священную службу, которая ему была прежде вверена; такового правило предписывает совершенно исключить из общения с церковью. Правило это предполагает правильный судебный процесс в отношении духовного лица, совершившего какое-либо преступление, а именно: для епископов — перед судом собора (Ап. прав. 74 и 75), для пресвитера и диакона — перед судом епископским (Ап. прав. 12, 13 и 31), и, следовательно, предполагает, что известные преступления были на суде доказаны, и что судебный приговор вынесен был по справедливости (δικαίως). Апеллировать на суд высшей инстанции против судебного приговора низшей (первой) инстанции имел право каждый, считающий, что он имеет на то основание, ради чего, между прочим, было постановлено 37-м Ап. правилом (как и правилами последующего времени) созывать ежегодно в каждой области епископские соборы для решения на них спорных вопросов, и для постановления в судебных процессах окончательных приговоров. Такие решения бывали неизменны и каждый должен был безусловно подчиниться им и признать их. Если какое-либо осужденное духовное лицо не пожелало бы после решения первого законного суда апеллировать в высший суд в течение законом определенного времени, то решение первого суда становилось для него неизменным. В данном случае это правило говорит об извержении, к которому приговорено судом какое-либо духовное лицо; и если таковое не пожелает покориться этому приговору и не пожелает просить о расследовании его вины пред высшим судом, продолжая самовольно, несмотря на решение суда, и дальше занимать службу, исполняемую им до этого решения, то таковое лицо, как говорит Зонара, совсем справедливо исключается из церкви за свое ослепление, да к тому же иначе оно уже и не может быть наказано по правилам [179]. Об этом мы говорим еще в толковании 4-го правила Антиохийского Собора.

Правило 29

Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон, деньгами сие достоинство получит: да будет извержен и он, и поставивший, и от общения совсем да отсечется, яко Симон волхв мною Петром[180].

(IV Всел. 2; Трул. 22, 23; VΙΙ Всел. 4, 5, 15, 19; Сердик. 2; Василия Вел. 90; Геннадия посл.; Тарасия посл.).

Как чистый дар Своей благости Бог даровал людям через Иисуса Христа св. Евангелие и ту благодать, которая из него исходит. Через тот же дар Христос призвал Апостолов на их высокое достоинство — служение евангелию, снабдив их высшими дарами духа и силы, долженствующими служить им для того, чтобы все уверовали в божественность их посланничества. Отсюда уже само по себе ясно было, что Апостолы не могли благодатный дар Божий сделать предметом торговли, но, как сами принявшие его даром, также даром должны были и раздавать его (Мф. 10:8) [1428*]. Когда впоследствии некий Симон хотел купить за деньги чудотворную силу Святого Духа, которой обладали Апостолы, Петр ответил ему: «Серебро твое с тобою да будет в погибель, потомучто ты помыслил дар Божий сребром стяжати» (Деян. 8:18–24) [1429*]. Оттого стало называться по имени этого Симона «симонией» всякое действие и желание, напоминающее указанное покушение Симона. Осуждение ап. Петром этого покушения стало для первых христиан страшным примером, и не только какая-либо продажа или покупка святыни, но даже и самое желание этого считалось самым гнусным делом и величайшим злодеянием. Этот взгляд церкви на симонию становился тем резче, чем более замечалось с течением времени бессовестных людей, впадающих в это злое и мерзкое дело. Св. отцы и учители церкви не находят в своих творениях достаточно слов, чтобы заклеймить наибольшим позором симонию и симонитов. Также относились к этому и соборы всех веков, как мы это видим в приведенных выше параллельных правилах. Феодорит называет симонию χριστεμπορεία (impia ex Christo nundinatio) [181]. Исидор Пелусиот называет симонита Καϊάφας Χρίστοκτόνος [182]. В сингелии, выдаваемой митрополитам и архиепископам при посвящении, вменяется им в особенную обязанность блюсти свою душу от τής Σιμωνικής κακίας (а Simoniaco vitio) [183].