Правила святых апостолов и святых отец с толкованиями

Зонара. Предуготовив свое слово и представив написавшего (послание) как бы в другом лице, святый отец переходит теперь к опровержению самого послания. И, прежде всего, ссылается на обычай, о котором говорит, что он имеет силу закона, потому что постановления (θεσμοὶ), то есть то, что узаконено (νενομισμένα) и установлено (δεδογμένα) (обычаем), преданы от святых мужей. И гражданский закон повелевает, чтобы утвердившийся обычай имел силу закона, хотя принятое в обычай гражданами установлено и не святыми мужами. Ибо 2-я книга Василик в 1-м титуле 22-й главе говорит: «о нем нет писаного закона, в том должно соблюдать обычай (ἔθος) и сообразную с ним практику (συνήθειαν)». И опять: «древний обычай соблюдается вместо закона»; и еще: «долговременный обычай имеет силу закона, где нет писаного закона». А сей святый отец называет обычаем то, что действует в церкви. Ибо если кто, говорит, бесчинно смесится с двумя сестрами, то не прежде принимается в церковь, как когда осквернившиеся таким образом удалятся друг от друга, потому что эта скверна не считается и браком. Итак, если бы мы не могли сказать ничего другого, то этого обычая было бы достаточно для отвращения зла. Но поелику, говорит, тот, кто одобрил зло своим посланием, воспользовался древним законом, говорящим: жену к сестре ея да не поймеши в ревнивую соперницу открыти срамоту ея пред нею, еще живе сущей ей (Лев. 18, 18) и отсюда вывел заключение, что по смерти жены брать сестру ея дозволяется: то святый прежде всего говорит, что елика закон глаголет, сущим в законе глаголет (Рим. 3, 19); ибо если бы не так, то мы должны бы были и обрезываться и хранить субботы и воздерживаться от различных снедей: в самом деле станем же мы держаться только того из древнего закона, что доставляет нам удовольствие, а от того, что имеет какую-нибудь тяжесть, удаляться, и в этом случае прибегать к дарованной нам чрез Христа свободе. Ибо закон Христов освободил нас от тяжестей закона, то есть от обрезания, воздержания от запрещенных в нем снедей, от того, чтобы считать нечистым семяточивого прикоснувшегося к мертвецу и прокаженного, и от многого другого. Меня спросили, говорит: есть ли в Писании разрешение брать жену после сестры ее, то есть позволяется ли кому-нибудь брать сестру жены его? И я сказал, что нет, и это – истинно, и безопасно. А умозаключать о том, что умолчано, именно рассуждать таким образом: если закон сказал: жену к сестре ея да не поймеши в ревнивую соперницу еще живе сущей ей, то следует, что после смерти не запрещается брать сестру жены, так как (в этом случае) уже не может быть ревности, это, говорит святый отец, значило бы законополагать и вводить собственные законы, и не предавать смысл закона. Ибо если мы позволим мужу после смерти жены брать сестру умершей на том основании, что уже нет места страсти ревности, то он может взять ее и при жизни жены в том случае, если сестры имеют нрав не ревнивый друг к другу. Но кто-нибудь скажет, что этого нет в Писании; но в Писании нет и того, чтобы после смерти жены, муж ее брал в жену сестру умершей. Потом прибавляет, что ты освободишься от затруднений, если рассмотреть то, что предшествовало законоположению; ибо законодатель не имел намерения обнять здесь все виды грехов, но грехи египтян, с которыми прежде жил еврейский народ, и грехи хананеев, к которым он переселился, и вероятно, что этот вид греха – по смерти жены брать кому-нибудь сестру ее, законодатель запретил потому, что невоздержные брали в пример патриарха Иакова, который сожительствовал в одно и тоже время с двумя сестрами – Лиею и Рахилью. В законе, говорит, (святой отец), многое умолчано, что однакож запрещено; например, о том, чтобы отец и сын пользовались одною наложницею, закон не упомянул; а пророк запретил (это), как незаконное деяние, сказав: сын и отец влазяста к единой рабыне (Амос. 2, 7). И бесы, говорит, научили многим видам нечистых страстей: а божественное Писание умолчало о них, и обозначило общим именем нечистоты, дабы гнусными наименованиями не осквернить чистоты своей. И Апостол говорит: блуд и всяка нечистота ниже да именуется в вас (Ефес. 5, 3), обозначив именем нечистоты всякое недостойное названия действие. Таким образом чрез умолчание никак не дается сластолюбцам разрешения творить постыдное. За тем святый настраивает еще сильнее говоря, что в законе и не умолчано об этом виде греха; ибо когда в нем написано: да не внидеши ко всякому ближнему плоти твоея открыти срамоты их, – то запрещен и этот вид. Ибо если жена и муж – одна плоть, оп Писанию, то конечно каждый должен признать великую близость (οἰκείουσιν) между мужем и сестрою его жены. И как никто не может взять, по причине близости свойства, матери своей жены, или дочери, родившейся у нее от другого мужа, ни собственной матери или дочери: так не может вступить в брак с сестрою своей жены, потому что не может вступить в брак со своею сестрою. Тоже самое, говорит, и по отношению к жене: ибо и жена не может сочетаться с братом своего умершего мужа, ни с другими лицами, близкими к нему по родству. Далее приводит апостольские слова, и, обращаясь к некоторым, ссылавшимся на слова: раститеся и множитеся (Быт. 1, 28), говорит, что достойны смеха те, кто не различает времен Законодательства; слова: раститеся и множитеся – сказал Бог первосозданным, когда еще не было множества людей и конечно необходимо было, чтобы дети Адама сочетавались между собою. Итак, на этом основании и ныне братья и сестры могут сочетаваться друг с другом? К этому присовокупляет: «второй брак есть врачество против блуда», то есть второбрачие дозволено для того, чтобы люди не увлекались в блуд, а не для того, чтобы оно было поводом к сластолюбию. И приводит великого Павла, который дозволяет второй брак, говоря: аще ли не удержатся, да посягают (1 Кор. 7, 9), но не присовокупил, что посягая пусть беззаконничают. Затем доказывает неуместность этого деяния и другими соображениями говоря, что кто по смерти своей жены возьмет сестру ее и будет иметь детей от той и другой, тот какое наименование даст детям? И как дети будут называть друг друга? Братьями, как происшедшие от одного отца, или анепсиями, то есть двоюродными братьями, как родившиеся от двух сестер? (У древних часто двоюродные братья – ἐξάδελφοι назывались ἀνεψιοί – что значит собственно племянники), ибо говорит, им приличествуют, по причине смешения родства, оба названия, то есть и братьев, и племянников. И еще присовокупляет довод, говоря, что взявший сестру своей прежней сожительницы делает тетку своих детей, рожденных от первого брака, мачехою их, и ту, которая должна любить их, как детей сестры, вооружает против них ревностью. Ибо ревность в мачехах к детям своих мужей от другого брака является как бы какою то естественною страстью: у врагов ослабевает ненависть, когда умрут их противники; а вражда мачех к своим соперницам только начинается после их смерти. «Главное из вышереченного», говорит святой отец, то есть сущность всего, доселе сказанного, может быть вкратце выражена так: если ищущий вступить во второй брак желает заключить брак законный, то для него отверста вся вселенная; если же он по страсти ищет такой то, будучи, может быть, любовно расположен к своей родственнице, и по этому старается сочетаться с нею, то тем паче должен быть отстранен, то есть не допущен (к такому браку), да научится сосуд свой… и прочие апостольские слова (Сол. 4, 4, 5). Я желал, говорит, написать и больше, но не дозволяет мне мера послания; ибо послания не должны быть многословны. Желаю, чтобы если это увещание оказалось сильнее страсти, то есть чтобы оно было на столько сильно, чтобы могло уничтожить страсть, или чтобы беззаконие сие не поселилось в нашей стране, чтобы эта скверна не проникла в нашу область, но осталась там, где дерзнули на нее.