Правила ведения боя. #победитьрак

Транскрипционный фактор NF-кappaB (ядерный фактор «каппа-би», от английского nuclear factor kappa-light-chain-enhancer of activated B cells, NF-kB) – фактор транскрипции, контролирующий экспрессию генов иммунного ответа, блокаторов апоптоза и стимуляторов клеточного роста. Нарушение регуляции NF-kappaB вызывает воспаление, аутоиммунные заболевания, провоцирует развитие рака. Если в нормальных клетках NF-kарраВ включается только при проявлении инфекционного агента, то в подавляющем большинстве опухолевых клеток он работает всегда.

Если попытаться объяснить разницу простыми словами, то выйдет примерно следующее: р53, если видит что-то плохое, убивает клетки, руководствуясь тем, что если есть какие-то проблемы, то лучше избавиться от одной клетки «со странностями», но спасти организм. Это типично для стража многоклеточного организма, заточенного на выживание. NF-kappaB – это фактор, ответственный за воспаление. Как правило, он активизируется на участках воспаления, провоцируя битву между нашими клетками и микробами. Как и в любой войне, в этой битве есть масса факторов, из-за которых могут погибнуть случайные жертвы, оказавшиеся в заварушке. NF-kappaB призван защищать наши собственные клетки в участках этого сражения, то есть он позволяет включать кучу механизмов, которые делают клетку устойчивой к смерти, апоптозу, к разным другим факторам, имеющимся в участке воспаления. Поэтому раковые клетки так любят держать NF-карраВ активным.

«Оказалось, что опухоли в этом смысле очень хитрые: они используют NF-kappaB, чтобы себя защищать от организма, от лечения, от всего, что против них. Они «вербуют» NF-kappaB на свою сторону, представляете! И в результате этого возникает новая, гораздо более живучая популяция клеток с NF-kappaB. К тому же у NF-kappaB, как выяснилось, есть способность ингибировать p53: мол, в военное время не до самоубийств. Если в мирное время p53 убивает преступников (поврежденные клетки), то активированный внешним врагом NF-kappaB лишает p53 этих полномочий, потому что во время войны с внешним врагом нет смысла отстреливать собственных граждан, даже тех, которые и не очень добропорядочные».

Я сижу на подоконнике лабораторной комнаты Кати Гуровой в исследовательском корпусе Института онкологии имени Розвелла Парка. В спину мне бьет предзакатное солнце, освещающее заодно и увлеченно говорящую Катю. Мне кажется, она рассказывает не о чем-то, что, по ее представлениям, происходит внутри нашего организма, но о какой-то фантастической истории битв и предательств, произошедших в выдуманной стране. В какой-то момент все же успеваю опомниться и спрашиваю ее: «Простите, но каким образом всё это относится к новому лекарству?»

«Не думайте, что все это какие-то отвлеченные биологические наблюдения! У этих наблюдений оказалось огромное практическое значение. Выяснилось, что мы можем с помощью одной небольшой органической молекулы одновременно ингибировать NF-kappaB и активизировать p53. То есть бить одной молекулой по двум раковым мишеням: блокировать источник «жизненной силы» (NF-kappaB) и разбудить систему самоубийственного самоконтроля (р53). И это дало дополнительный импульс к тому, чтобы работать с этим классом молекул. Собственно, с тех самых пор мы с ним и возимся. Мы сначала выяснили, что известный препарат, использовавшийся в прошлом для лечения малярии, «Квинакрин» (в России больше известный под названием «Акрихин». – К. Г.), обладает нужными нам свойствами. Мы пытались сделать свое первое новое противоопухолевое лекарство из «Акрихина» и до сих пор не оставили эту идею. У него оказалось странное свойство: при распределении в организме он в основном накапливается в печени без вреда для нее. Вот мы сейчас и пытаемся им лечить опухоли, растущие в печени. Именно с таким прицелом ведут клинические испытания наши коллеги в Москве и Ярославле. А мы пошли дальше и стали искать соединения поактивнее и поуниверсальнее».