Правила виноделов

Что касается яхты, он никогда не плавал ни на яхте, ни без нее. Он родился в Мэне, и, как всякого уроженца Мэна, его не очень-то тянуло купаться в океане. Здешние прибрежные воды, по его мнению, годились только для омаров да еще разве для курортников. Для тенниса и крокета у него не было подходящей одежды; он как-то увидел изображенную на акварели незнакомую игру на лужайке: игроки били деревянными молотками по деревянным шарам. Наверное, и в самом деле здорово, только сначала хотелось бы потренироваться в одиночестве, без свидетелей.

Поездка с самого начала вызвала у него отрицательные эмоции. Пришлось заплатить уйму денег таксисту, да и одет он явно не по сезону, у него был всего один выходной костюм, темный и слишком теплый. Он не надевал его ни разу после того памятного визита к миссис Санта-Клаус. Поднимая медное кольцо на парадной двери виллы Ченнинг-Пибоди (Кедр решил сразу же представиться хозяевам — очень уж не хотелось бродить одному среди веселых, одетых в белое гостей, увлеченно гоняющих шары), он остро осознал, что костюм его не только слишком темный и теплый, но еще и изрядно помятый. В кармане пиджака обнаружились те самые трусики; Уилбур Кедр еще разглядывал их, вспоминая, как они вызывающе смотрелись на плече у женщины, когда миссис Ченнинг-Пибоди распахнула перед ним дверь.

Доктор Кедр поспешно скомкал их, сделав вид, что в руке у него носовой платок, в который он только что высморкался. Но по тому, как миссис Ченнинг-Пибоди быстро отвела взгляд, Кедр понял — она опознала в них предмет женского туалета.

— Доктор Кедр? — довольно уверенно спросила миссис Ченнинг-Пибоди, словно именно трусики подсказали ей, кто перед ней.

Надо повернуться и уйти, подумал Уилбур Кедр, но вместо этого произнес: «Да, доктор Кедр» — и вежливо поклонился хозяйке, огромного роста женщине с загорелым лицом и шлемом серебристо-серых волос, обтянувшим голову, грозную на вид, как пушечное ядро.

— Вы должны познакомиться с моей дочерью, — заявила хозяйка. — И со всеми остальными, конечно! — добавила она, разразившись громовым смехом, от которого доктора Кедра прошиб холодный пот.

Все остальные, насколько он понял, были Ченнинги, или Пибоди, или то и другое вместе. Имена у многих смахивали на фамилии: Кэбот, Чедуик, Лоринг, Сапфир — глядевший на мир тусклыми карими глазками. Но из всей компании самой некрасивой, какой-то даже дохлой, оказалась дочь миссис Ченнинг-Пибоди, с которой она так настоятельно советовала ему познакомиться. Ее звали Мисси.

— Мисси? — переспросил Уилбур Кедр.

Девушка кивнула и пожала плечами.

За длинный обеденный стол их посадили рядом. Напротив сидел молодой человек приблизительно одного с ними возраста в белом теннисном костюме, то ли Чедуик, то ли Кэбот. Вид у него был мрачный, словно он только что поссорился с мисс Ченнинг-Пибоди или, напротив, хотел бы сам сидеть рядом с ней. А может, это ее брат, которому хочется сидеть подальше от нее, мелькнуло у Уилбура Кедра.

Девушка, прямо сказать, выглядела неважно. Среди загорелых родственников она выделялась какой-то прозрачной бледностью; в тарелке ковырялась безо всякого аппетита. Обед был из тех, когда каждое новое блюдо сопровождается полной сменой тарелок, и чем натянутее становилась застольная беседа, тем громче и настойчивее звучал звон серебра. Напряжение явно сгущалось. И создавалось оно не темой беседы, а скорее полным ее отсутствием.

Дряхлый, отошедший от дел хирург, сидевший по другую руку, — не то Ченнинг, не то Пибоди, казалось, был очень разочарован, узнав, что его молодой коллега — врач-акушер. Это не помешало, однако, старому чудаку спросить у доктора Кедра, каков его любимый прием выталкивания плаценты из матки в нижнюю часть полового тракта. Уилбур Кедр описал доктору Пибоди (или доктору Ченнингу, или как его там) этот прием, понизив голос; но старичок оказался туг на ухо и потребовал, чтобы доктор Кедр говорил громче. Общий разговор за столом не клеился, беседовали только два врача, теперь доктор Кедр объяснял возможные повреждения промежности при родах, коснулся способов сдерживания головки ребенка, техники надрезов входа во влагалище в случае угрозы разрывов. Ведя ученую беседу, Уилбур Кедр заметил: цвет лица у Мисси меняется, как кожа хамелеона. Из бледной она стала желтой, потом в лице разлился оттенок весенней травки, потом бледность опять взяла верх, и тут Мисси потеряла сознание. Кожа ее на ощупь была холодной и липкой, глаза закатились. Мать с мрачным молодым человеком в белом теннисном костюме (то ли Кэбот, то ли Чедуик) вынесли ее из-за стола.

— Ей нужен воздух, — объявила миссис Ченнинг-Пибоди, но как раз воздуха-то в штате Мэн хоть отбавляй.