Правила выживания

— Не стреляй! Это наша собака, — заорал Сало.

Мужик уставился на кучу тел.

— Как ваша? Она же мутант.

— Да вот так, не все мутанты одинаково бесполезны.

Соня, раскидывая бедных подмятых под неё людей, рванула к стрелявшему. Дед издал истошный вопль и упал на пол. Быстро перебирая ногами, он пополз к стене, пытаясь трясущимися руками перезарядить оружие. Громкий оклик Влада остановил наступающую собаку. Соня, недовольно пыхтя, улеглась на пол и уставилась на людей. Влад отобрал ружьё у пытающегося его зарядить деда и перезарядил его, вернув хозяину. На выстрел сбежались ещё трое, вооружённые чем попало. У одного была вертикалка. Он прицелился в Соню, та молча отвернулась, делая вид, что ей нет дела, до праздной суеты. Резкий удар выбил оружие из рук мужчины. Влад терял последнее терпение, объясняя каждому, что собаку трогать не надо.

— Так, стоп, не стрелять! Пёс наш, и он безопасен. Если ещё хоть один попробует оборвать её беззаботное существование, стану не безопасен я!

Народ успокоился, звери, по ту сторону двери тоже. Наступила долгожданная тишина.

Укрепление было серьёзным и для длительной осады. Внутри коптила керосинка и несколько свечек двигались по помещению. Слышался детский плачь, чьи-то громкие переговоры, в помещении начаналась паника.

— Здравствуйте, — вежливо пробасил Большой.

— Здрасте- здрасте! Вы откуда такие психи прибыли, а?

Влад сделал шаг вперёд.

— Мы тут по делу. Есть среди вас папа вот этой особы?

Влад дёрнул Маню за локоть, та, споткнувшись, вышла вперёд, подняв глаза. Она кинулась к старику на шею, рыдая и вопя что-то несуразное.

Ну, слава Богу, — пробухтел Андрей и упал на тряпки, лежавшие в углу. Тряпки вскрикнули и заматерились. Андрей подскочил и навёл на кучу тряпья автомат. Вся компания поступила так же.

— Не стрелять, — завопил дед.

Из тряпья показалась заросшая хоныжная морда мужика неопределённого возраста. Ругаясь матом и сетуя на то, что нечего уважаемым людям жопой на лицо садиться, чудовище встало, представилось Яковом Моисеевичем и побрело в другой угол, сжимая бутылочку мутного суррогата.

— Успокойтесь, психи, — засмеялся отец Маши. Это Яшка- алкоголик местный. Он безобидный. Проходите, ребята. Еды почти нет, но чем Бог послал, накормим, попить дадим. Все пошли следом за стариком.

Маша счастливая шла держа отца за руку — Пап, а где мама? И Вадик?

Отец присел на стул. Глаз его не было видно, голос его дрогнул.

— Понимаешь, дочка, мамы больше нет, а брат твой жив, только покалечился сильно.

Маша медленно опустилась на пол. Она не плакала, просто сидела и скулила, как собачонка. Влад подошёл, налил из чайника воды и подал стакан Маше.

— Попей.

Маша не реагировала. Сидя на полу, она понимала, что дорогой ей человек ушёл навсегда. Отец встал и обнял её. Слёзы градом покатились по её щекам.

— Ты пойми, она поменялась, стала такой, как эти снаружи. Ничего нельзя было сделать. Я Вадима пытался уберечь. Он кричал, что без матери не пойдёт, а она вышла из комнаты, схватила его и об стену. Он в обморок упал, она на него накинулась, когтями проткнула. Я в неё выстрелил, по-другому нельзя было, понимаешь? Выстрелил, Вадика в охапку и в подвал. Пока бежал, тут паника началась, соседи выбегают, много нормальных людей было, да только мутанты, соседи да родственники поели многих, вот только двадцать два человека и спаслись.

Маша оттолкнула отца.

— Где Вадим?

— Там, пойдём, дочка.

Они скрылись в темноте. Женщина вышла из темноты с котелком, из которого вкусно пахло тушенкой.

Женщина тихо начала говорить, раздавая ложки гостям.

— Если бы не Олег Викторович, не было бы нас сейчас никого в живых. Он военный, полковник в отставке, вот и успел нас организовать и в подвале спрятать. Ой, а что творилось… Боже мой, Боже мой, потом, когда родных оплакали да устраиваться начали, он сам наружу выходил несколько раз да еду приносил, а сейчас куда там… дьяволов этих тьма тьмущая.

Влад прервал повествование доброй женщины, которая начала раскладывать по тарелкам перловую кашу с тушенкой.

— Извините, как вас зовут?

— Ольга я.

— А по отчеству?

— Давайте без отчества.

— Хорошо, Оля, сколько мужчин у вас тут?

— Семеро, хотя можно сказать шестеро. Яшка, непутёвый, пьёт только, а толку никакого.

Из угла раздалось недовольное рассуждение на тему половой принадлежности Якова Моисеевича, который не был согласен с тем, что его вычеркнули из мужиков.

— Молчи уж, алкаш. Нажрался уж, эх ты. Путных то мужиков поели всех, а этот как- то тут оказался. Говорят, у него тут аппарат самогонный ещё с молодых лет спрятан. Мужики искали, так и не нашли.

— И не найдёте, — раздался ехидный голосок из тёмного угла.

— Ладно, не до него сейчас. Детей сколько тут?

— Пятеро детушек наших и баб с десяток, две- мы с Иннокентиевной- в годах, а остальные- молоденькие ещё. Нас больше было, да как то ночью вырвались из дырки какой-то, в полу эти твари, да поубивали многих. Кое как отбились мы от них. Вы кушайте, ребят, кушайте.