Правила Зодиаков

– У меня, между прочим, неплохо получается. Вчера я рисовал с натуры. Преподаватель меня хвалил. Хочешь, покажу наброски?

– Не хочу. – Агнес упрямо поджала губы. – Я знаю, как ты относишься к живописи. Ты терпел мамину мастерскую только потому, что не мог запретить ей заниматься любимым делом.

– Люди меняются. Особенно после трепанации черепа, – пошутил Отто и пошел ставить чайник.

Не может быть, чтобы Агнес догадалась. Уна, конечно, не расскажет об их сговоре ни одной живой душе. Агнес просто удивлена его выбором, вот и всё.

До чего мы дошли, с горечью подумал Отто, ожидая, пока чайник закипит. Лжем, храним свои тайны, боимся соглядатаев, увиливаем и прячемся, и не важно, кто мы друг другу: отец и дочь, муж и жена… Больше нет семейных уз, есть лишь страх оказаться на Острове и столкнуться с воплощенными наяву кошмарами, а близкие вычеркнут тебя из своей жизни, и это будет лучшее, что они смогут сделать.

Дочь, единственная и любимая, тщательно хранит от него свой секрет, так же как он хранит от нее свой. Это казалось Отто самым неприятным из всего, что вторглось в их жизнь вместе с Правилами.

Агнес подошла сзади, обняла Отто за плечи, потерлась щекой о его спину, как делала маленькой (только тогда ей приходилось вставать на цыпочки) и примирительно сказала:

– Ладно уж, покажи свои наброски. Вдруг после комы в тебе действительно проснулся талант?

Не успел Отто закрыть за Агнес дверь, как раздался новый звонок. Он подумал, что дочь забыла что-нибудь, и пошел открывать, заготовив шутку о недержании памяти у современной молодежи, но это оказалась Уна.

– Можно войти? – нервно спросила она.

– Входи, конечно. Что-то случилось?

– Нет, ничего. – Уна рассеянно оглядела прихожую. – Ты один?

– Агнес только что ушла. Вы разминулись буквально на минуту.

– Я знаю. Видела, как она выходила из подъезда.

– Ты ее не окликнула?

– Нет. Я не хотела, чтобы она меня видела.

– Что плохого в твоем визите? Агнес – не соглядатай Наставника, она наша дочь. Вино будешь?

– Нет. Мне дежурить в ночь. – Уна прошла в комнату и села на диван.

Отто взял стул и сел напротив бывшей жены. Каждая его клеточка отчаянно любила ее, скучала по ней. Даже сейчас, глядя на напряженное, озлобленное лицо Уны, он испытывал желание сжать ее в объятиях, покрыть ее тело поцелуями, воссоединиться с нею, повинуясь древнему закону природы.

– Я пришла узнать насчет Агнес. Ты спросил у нее, что с ней происходит? Она тебе сказала? Мне она ничего не говорит. С ней что-то плохое происходит.

– Не волнуйся. Агнес умная девочка и не позволит обстоятельствам взять над ней верх.

– Но ты спросил? Или вы тут просто вино распивали?

– У нее действительно что-то случилось, но хорошее. Она пообещала рассказать в другой раз.

– А если его не будет, этого другого раза? Если она просто не успеет поделиться?..

– Не драматизируй. В жизни нашей дочери определенно наступили перемены к лучшему. Если она пока не хочет о них говорить, не надо на нее давить. Мы должны уважать ее желание.

– Я вся извелась, думая о ней… – прошептала Уна и закрыла глаза. – Знаешь, я целую неделю ее не видела. Сутками пропадала в больнице. Пыталась заглушить работой тревогу за нее и за тебя.

– Обо мне не беспокойся. У меня все в порядке.

– Ты посещаешь занятия?

– Каждый день. Вчера делал набросок человеческого тела. С натуры. Не поверишь, но мне понравилось. Это увлекает, знаешь ли… Хотя ты, разумеется, знаешь. Преподаватель – бывший художник – сказал, что у меня определенно есть способности. Нас в группе восемь человек, а похвалил он только меня. Возможно, мне даже не придется подвергаться гипнозу и прочим штукам, которые помогают овладеть новой профессией.

– Значит, обман пока не раскрылся?

– И не раскроется! – Отто опустился перед Уной на колени, обнял ее ноги и заглянул ей в глаза. – Уна, милая, тебе нечего бояться. Рассматривай наш план как игру, как попытку обойти эту нелепую систему, оставить их в дураках… разве тебе не интересно попробовать?

– Нет, – сухо сказала Уна, пытаясь высвободиться из цепкого захвата Отто. – Я не привыкла рисковать собственной жизнью. Я пошла у тебя на поводу, потому что… Сама не знаю почему. Это глупая затея, из нее ничего не выйдет. То есть, из тебя, в конце концов, может, и выйдет художник, но ты не сможешь выдавать мои картины за свои. Для этого нужно родиться авантюристом, а ты не такой. Рано или поздно ты попадешься, а отвечать придется мне.