Правила Золушки

Также от сестры Дарби узнала, что Шейн оставил поместье в Фо-Стоунс, превратив его в отделение Благотворительного фонда Морганов с условием, что любой член семьи Морган может снова сделать особняк своей резиденцией. Бог знает как, но Пеппер выяснила интригующую деталь: первым приказом Шейн распорядился устраивать раз в три месяца вечеринку у пруда для всех членов фонда, которые должны присутствовать непременно в купальных костюмах. Вспомнив лица тех, кого она видела на том празднике, Дарби внутренне содрогнулась.

Было известно, что Шейн продал на аукционе имущество семьи Морган и вложил деньги в особняк. «Для парня, отказавшегося управлять корпорацией, он лез из кожи вон, чтобы устроить все как надо», – подумала Дарби с неприятным ощущением в груди.

Она молча выслушивала рассказы Пеппер о Шейне. Дарби не хотела, чтобы сестра поняла, с каким постыдным вожделением она вчитывалась в каждую свежую новость. С тех пор как он тогда вышел из ее комнаты в Фо-Стоунс, девушка ни разу не получала от него известий. Вообще. Ни звонка. Ни электронного письма Ни телеграммы. Ни дымового сигнала. Конечно, дело было не в этом. Она ведь того и хотела. Правда? Небольшого перерыва. Залатать сердце.

Нелепость – вот, что это было. С той минуты, как она впервые увидела Шейна Моргана, сердце билось уже по-другому. Снова и снова Дарби твердила себе, что поступила правильно. Так лучше для них обоих. Она бы с ума сошла в Вашингтоне. Он бы возненавидел эту дыру. И все равно девушка не могла о нем не думать. Не могла не спрашивать себя, что, если бы...

Ее переживания были гораздо заметнее, чем она полагала. Таггер сначала промолчал, но в конце концов заявил, чтобы она либо выкинула все из головы, либо прыгала в первый до Вашингтона самолет. Пеппер говорила то же самое, не потому что знала доподлинно о чувствах сестры, но потому – как она писала в последнем письме, – что Шейн завершил дела и собирается уезжать из Вашингтона позже. Дарби уже не сможет узнать, где он. Об этом Дарби уже думала. Много. VI даже самый маститый психолог не понял бы, чем объяснить щемящее чувство в груди.

Дарби снова посмотрела на телефон. «Что это решит?» – спрашивала она себя миллионы раз. Ничего. Ясно как день – он закончил свои дела в городе. Теперь волен поступать как хочет. В любой момент может уехать. Если уже не уехал.

Итак. Хочет ли она видеть Шейна здесь? Подхватил ее под белы руки и повез показывать мир? И все? Этого она хотела? Приключений? Волнений? Дарби невидящим взглядом уставилась в окно. Ранчо бросать она не хотела. Но, отрицать не станет, после поездки в Вашингтон здешняя жизнь утратила прежние краски. Удовлетворение было. Но чего-то не хватало. И, девушка подозревала, этого «чего-то» было немало. Делить свою жизнь с другим человеком. Путь в Вашингтон был еще не закрыт. Но, возможно, и путь сюда, в эту глушь, тоже не совсем утерян.

Дарби схватила трубку и набрала номер коммутатора прежде, чем успела задаться вопросом, не сошла ли она с ума.

– Аэропорт Бозман, – сказала она женщине. – Да, соедините. Спасибо. – Руки дрожали. Из-за страха перед тем, что она собиралась сделать, и из-за того, что придется опять куда-то лететь. Если это не любовь, то что же?

– Да, – заговорила девушка неровным голосом, когда ей ответили. – Хочу заказать билет на первый рейс в Вашингтон, штат Колумбия. Без разницы, какой аэропорт. – Она оглянулась в поисках ручки и записала информацию на коробке, лежавшей на столе. – Да, да, спасибо. – Дарби вытащила кредитную карту, пробормотала оператору номер, еще раз поблагодарила его и прижала руки к лицу. – Господи боже мой, какого черта я творю?

Тревога росла с каждой секундой, почти парализуя ее. Девушка представила, как заявится в Фо-Стоунс и объявит Шейну, что-де она была не права и теперь вся его. А если его там уже нет? Или еще хуже...

Она вскинула голову. Что, если он уже кого-то нашел?

– Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Почему я не думала об этом?

Он-то, конечно, не вел себя как влюбленный идиот. Молчание Шейна должно было подсказать ей такой вариант.

Дарби немедленно схватилась за телефон и начала набирать номер аэропорта. Какой она была дурой, вот так полагая, что может переждать, а потом просто вернуться в его жизнь. Нужно было перетерпеть. Его. Начать новую жизнь. Начать заниматься танцами, что ли? Вроде жена Смитти дает частные уроки в городе. Можно найти хобби. Вязать, собирать марки. Что угодно. Но вот гоняться за мужчиной и выставлять себя дурой она не собиралась. Где же гордость, верно?

Три раза Дарби набирала номер неправильно, ругаясь и смахивая слезы, текущие по щекам. Потом услышала, как снаружи залаяли собаки, шмякнула трубку на стол и пошла посмотреть, что там творится.

– Обалдеть, просто обалдеть.

Кого там черти принесли? Скорее всего, приехал кто-то покататься на лошади. Дарби глядела в маленькое окошко в надежде, что это не старый знакомый и выходить не придется.