Правильная клиника, или 13 шагов к успеху

Про основоположника придумал Саша, для которого знакомство с Павлом оказалось поистине судьбоносным. Из фрилансера-поденщика он превратился в заместителя генерального директора по научной работе и разделил с Павлом представительные функции. Академик Неунывайко приобрел такую популярность, что при всем своем желании не мог выполнять эти функции в одиночку. А кого отправлять вместо себя научные на конференции и телевизионные передачи? Разумеется — зама по науке, профессора, известного своими трудами по биоэнергетике. Карьере Саши, которого теперь чаще называли Александром Ванадиевичем, поспособствовала женитьба на Юлии Александровне. Вступив в права законной супруги, Юлия Александровна заставила Сашу изменить привычки и внешний облик. Теперь он носил короткую стрижку и аккуратную чеховскую бородку, благоухал дорогим одеколоном, растянуто-бесформенным шмоткам предпочитал костюмы с галстуками и перестал употреблять чеснок, во всяком случае, перед появлением на людях.

— «Основоположник» — это звучит гордо, — сказал Александр Ванадиевич, презентуя шефу новую статью о его научных свершениях. — Но с возрастом тоже надо считаться. Вот я и подумал — а почему бы не «основоположник современной космической медицины»? Современной, а не вообще всей. Звучит и не подкопаешься…

— При желании подкопаться можно всегда, — вздохнул Павел, вспомнив давнюю историю с «комическим доктором». — Но в целом хорошо.

Академик Неунывайко пиарился с такой интенсивностью, что нападки недоброжелателей не представляли для него большой опасности. Счет шел, как в футболе — на забитые мячи. Если упоминание про основоположника появится на доброй сотне сайтов и в двух десятках газет, да еще и прозвучит в телевизионных передачах, то одиночный разоблачительный пасквиль никакой погоды не сделает и пятна на светлую личность академика Неунывайко не бросит. Опять же, ученый жизнью Павел при каждом удобном случае упоминал о своих многочисленных врагах, которых его деятельность лишает астрономических доходов. Враги строили козни, пытались обливать академика грязью, но он не опускался до полемики с этими моральными ничтожествами, поскольку не имел на это ни времени, ни желания. Собаки лают, ветер носит, а академик Неунывайко делает свое дело. Как-то так и никак иначе.

На самом деле официальная медицина Павлу ничем не досаждала, потому что экологические ниши у него с ней были разными. Досаждали конкуренты, такие же «оздоровители»-шарлатаны. Но с конкурентами у академика Неунывайко, пользовавшегося большим влиянием в определенных кругах, разговор был короткий. Рискнул выстрелить в меня? Получи ответный залп из тысячи орудий! Один выпад в адрес доброго академика оборачивался сокрушительным ударом по репутации агрессора, биография которого просеивалась через мелкое сито со всеми вытекающими из этого неблагоприятными последствиями. Никакого криминала, никаких угроз, никаких наездов — мы же интеллигентные люди. Всего лишь журналистское расследование… Полезные человечки собирали нужные факты, а заместитель академика по научной работе писал разоблачительные статьи и распихивал их куда только можно. Придурки, цеплявшиеся к недолгому стажу работы доктора Неунывайко в Институте космических проблем или критиковавшие его замечательные методики, забывали о бревнах в собственных глазах. Показательным в этом отношении был случай с таежным целителем Федотом Лукоморским, который в одном из своих интервью назвал Павла «профессором кислых щей», намекая на несостоятельность его методики лечения уксусом. Месяцем позже на бескрайних просторах интернета, а также в «Московском пустословце» можно было прочесть статью «Федот да не тот», в котором рассказывалась правда о таежном целителе, имевшем в анамнезе две ходки за мошенничество. К тайге Василий Петрович Иванов (так на самом деле звали Лукоморского) никакого отношения не имел. Он родился и вырос в славном городе на Неве, там же вел свою преступную деятельность, а после второй отсидки перебрался в Москву, где сначала пробовал заняться нелегальным букмекерством, а после переквалифицировался в целители. Статья поставила крест на карьере Лукоморского. Если он и всплыл где-то снова под другим именем, то сидел тихо, не привлекая к себе внимания.