Правильная клиника, или 13 шагов к успеху

Пока Добронравов проходил стажировку, Лариса нашла в Москве кандидата в главные врачи гималайского филиала. Прави́н Прадха́н в июле 2018 года заканчивал ординатуру и должен был возвращаться в родной Катманду, «к разбитому корыту», как выразилась Лариса. Вообще-то разбитыми были надежды. Пока Правин учился в ординатуре, его отец, вследствие интриг недоброжелателей, лишился должности заместителя министерства здравоохранения Непала и уже не мог помочь своему единственному сыну ничем, кроме советов и наставлений. В такой ситуации гарантированное и хорошо оплачиваемое рабочее место, к тому же — начальственное, престижное, было подарком судьбы. Правин вцепился в этот подарок обоими руками.

— Уважения наша семья лишилась, но связи остались, — сказал он Павлу. — Всю организацию я беру на себя. Вы только скажите, что вы хотите и вы это получите.

По чистому открытому взгляду карих глаз чувствовалось, что Правин — тот еще прохиндей, но Павел привык иметь дело с прохиндеями. Только с ними, в сущности, можно иметь дело. Дело в другом — Правин должен знать границы, через которые ему нельзя переходить. Ну и понимать, что на нем одном белый свет клином не сошелся. Пока старается — будет руководить филиалом, а как только перестанет стараться — вылетит на улицу впереди собственного визга. Павел так и объяснил перед тем, как познакомить Правина с Добросовестновым, а Добросовестнову сказал:

— Вы с ним построже, Роман Иванович, и дистанцию держите, а то ведь на шею сядет.

— Где сядет, там и слезет, — усмехнулся Добросовестнов.

Сказал он это таким тоном, что Павел успокоился — у такого не забалуешь.

В Катманду летели вчетвером — два верховных руководителя и два местных начальника. Во время пересадки в аэропорту Нью Дели Правин продемонстрировал умение общаться с местной публикой. Из окружившей их толпы выбрал двоих носильщиков, шуганул тех, кто набивался в добровольные помощники, уверенно вывел к нужной стойке, да еще и провел без очереди. Когда Лариса купила бутылку воды, Правин забрал ее, придирчиво осмотрел крышечку и вернул со словами:

— Эту воду можно пить. Бутылка не открывалась.

— Что, даже в аэропорту могут продавать воду своего разлива?! — ужаснулась Лариса.

— Все хорошо жить хотят! — пожал плечами Правин.

По-русски он говорил бегло, правильно, но с небольшим акцентом.

— Прикольная у нас подобралась компашка, — шепнула Лариса, когда самолет приземлился в Катманду. — Правильный Правин и добросовестный Добросовестнов.

— И неунывающий Неунывайко! — в тон ей ответил Павел.

Катманду, который в рассказах Правина представал чуть ли не лучшим городом Южной Азии, Павлу совершенно не понравился. Шумно, грязно, суетно, много развалин, оставшихся после недавнего землетрясения и на каждом шагу красные флаги с серпом и молотом (оказалось, что у власти здесь находилась объединенная коммунистическая партия). Зато Ларисе все нравилось, а местами даже напоминало о Самарканде, в котором она родилась и выросла.

— Восток есть восток! — повторяла она, никак не развивая эту мысль дальше.

Первый день отсыпались и приходили в себя после утомительного одиннадцатичасового перелета. Сил хватило только на обзорную экскурсию по Катманду, которую устроил им Правин. Затем Павел арендовал машину с водителем и в компании Добросовестнова начал объезжать живописные окрестности непальской столицы, а Лариса с Правином занялись регистрацией совместного российско-непальского предприятия, в котором Правин выступал как соучредитель и директор. Изначально Павел собирался зарегистрировать в Катманду филиал своей московской фирмы, но выяснилось, что в таком случае он будет считаться иностранным инвестором, а иностранные инвесторы, непонятно с какого перепугу, должны инвестировать в непальскую экономику не менее пятисот тысяч долларов. Так что пришлось пойти на риск — взять в партнеры Правина, что позволило бы избежать прямого инвестирования иностранного капитала. В принципе, не так уж и страшно, поскольку всю недвижимость Павел собирался покупать как частное лицо, на свои средства обставлять мебелью и затем сдавать совместному предприятию. При таком раскладе Правин даже при огромном желании не смог бы ничего прибрать к рукам.

Павлу хотелось, чтобы его клиника («гималайская клиника» звучало лучше, чем «гималайский санаторий») находилась не далее, чем в полутора часах езды от Катманду. Так и пациентам удобнее, и добросовестному Добросовестнову проще взаимодействовать с правильным Правином. Но при этом клиника должна была располагаться в укромном, даже — глухом месте, чтобы создавалось впечатление полного слияния с природой. Четких представлений у Павла не имелось, он просто искал «методом тыка» нечто такое, что должно было понравиться ему с первого взгляда.