Правильно ли мы понимаем историю Европы и Азии? Книга IV

Типография Ивана Федорова принадлежала опричнине. Она работала с 1563 по 1565 год. Это была не первая типография на Руси. «Печатное дело не было новостью на Руси. Уже в середине 50-х годов XVI века книги в России печатал „мастер печатных книг“ Маруша Нефедьев». В начале опричнины «власти приступили к строительству печатного двора в Москве. Дело было поручено… дьякону… Ивану Федорову и его помощнику Петру Мстиславцу» (Р.Г. Скрынников). Типография Федорова вызвала резкое противодействие со стороны Русской православной церкви. Р.Г. Скрынников сообщает, что Федоров и Мстиславец «вынужденно покинули Россию. Еще в начале XIX века было высказано мнение, что Федорову пришлось уехать из России из-за преследований со стороны православного духовенства… Г.И. Коляда полагал, что Иван Федоров вынужден был покинуть Россию из-за обвинений в ереси. А.А. Сидоров и Е.Л. Немировский высказывали предположение, что обвинение Федорова в ереси было связано с отражением в книгах Федорова западных реформационных веяний или же еретических идей, подобных идеям Матвея Башкина». Но ересь Матвея Башкина сами историки отождествляют с ересью жидовствующих. Более того, с деятельностью Федорова исследователи связывают и знаменитый в русской истории церковный спор эпохи жидовствующих — между осифлянами и нестяжателями.

Наша гипотеза. Иван Федоров(ич) был каким-то знатным жидовствующим (из Захарьиных?), бежавшим из Москвы после разгрома ереси в Литву. Там он напечатал Библию, которую в Москве написали, но напечатать не успели. В Москве же остались и подготовленные к печати рукописи. Потом их нашли и правильно связали с ересью жидовствующих, но отнесли (а это уже неправильно) в XV век. Куда чуть раньше (и тоже неправильно) «сослали» и саму ересь из XVI века.

Покаяние Ивана IV в конце опричнины и покаяние Ивана III.

Как мы говорили, Иван III кается, удаляет от себя жидовствующих, мирится со своей прежней женой Софьей. Этот уникальный эпизод, — покаяние царя, как-то связанное с женой и с отказом от ереси — повторяется почти в том же виде в истории Ивана IV в XVI веке. Как только закончилась опричнина (1572) и вместе с ней прекратилось засилье лютеран при царском дворе, в Москве собирается церковный собор. Н.М. Карамзин: «На соборе первенствовал Новгородский архиепископ Леонид (по-видимому, аналог епископа Геннадия из XV века — Авт.)… Смирение великого царя, как сказано в деяних сего собора, глубоко тронуло архиепископов и епископов: они проливали слезы, болезнуя о вине и виновном. Читали устав Вселенских соборов; рассуждали и положили утвердить брак, ради теплого, умильного покаяния государева, с заповедью не входить Иоанну в храм до Пасхи… обязывались молиться за Царицу Анну».

В изложении романовского историка Н.М. Карамзина остается совершенно непонятным, в чем же именно каялся Иван IV Грозный? Формально дальнейший рассказ Карамзина означает следующее. Иван IV решил вступить в незаконный четвертый брак. И в этом раскаялся. Раскаялся настолько сильно, что церковь, увидев такое искреннее покаяние, не могла не разрешить царю вступить в этот брак. Но тут же наказала царя за что-то. При этом было заявлено, что такой брак является страшным беззаконием. Собор пригрозил «ужасною церковною клятвою всякому, кто подобно Иоанну дерзнет взять четвертую жену». А вот самому Ивану беззаконие якобы разрешили. Карамзин так и пишет об этом четвертом браке: «Неслыханное дотоле в России церковное беззаконие».

Вся эта нелепая история напоминает аналогичный анекдот из жизни Ивана IV Грозного, когда тот якобы покинул престол, а вместо себя возвел на него Симеона Бекбулатовича. И униженно бил поклоны ему. А тот всякий раз, когда нужно было издать указ, обращался за разрешением к Грозному… О причинах такой путаницы в романовской исторической версии мы рассказали во 2-й книге настоящего издания. Здесь мы сталкиваемся со вторым примером такой же путаницы. И причины ее — те же самые. На самом деле в XVI веке на Руси разворачивалась история Есфири. Но позднейшие романовские историки, рассказывая о ней и стремясь частично вычеркнуть ее из XVI века, в конце концов, сами запутались и вскоре забыли о подлинных исторических событиях. Карамзин же, напряженно всматриваясь в дошедшие до него искаженные свидетельства, искренне (может быть) пытается в них разобраться.