Правильное питание

В общем, враги это прекрасно понимали и потому не переводили заряды впустую. Плюс до них быстро дошло, что носиться поодиночке и парами — чревато. Перестреляют издали, причём безнаказанно. Торопливо сгруппировались у подножия того самого бархана, откуда Грешника обстреляли впервые, после чего к нему направилась группа из семи головорезов в простых одеяниях из кожи и ткани. Возглавлял семёрку офицер похожий на ту парочку, с которой довелось столкнуться на корме корабля. Но этот подготовился к бою куда лучше: кираса защищает туловище, шлем с пышным плюмажем прикрывает голову. В одной руке длинная шпага, в другой пистолет.

И таращится так злобно, что даже за три сотни метров Грешник ощутил враждебное давление.

Но убегать даже не подумал. Зачем? Он почти не сомневался, что это именно та экспедиция, по следам которой он движется. И, похоже, мирно с ними насчёт «поделиться картой» договориться не получится.

К тому же вряд ли они путешествуют по пустыне налегке. Кукловоды, конечно, склонны к чудачествам, но здравый смысл для них не совсем пустой звук. По пути попадались брошенные бочонки. Очевидно, в них когда-то была вода, и вряд ли она вся закончилась. У этих моряков где-то поблизости должны храниться припасы, которые Грешнику не помешают.

Придётся их убить. Это вопрос не жестокости, и даже не заработка. Во-первых — это враги, которых оставлять в живых — опрометчиво. Выследят его, и прикончат, пока спит. Плюс у них есть то, что нужно Грешнику. И речь не столько о карте, сколько о воде, без которой здесь делать нечего.

Вода — это жизнь, а он ошибся с расчётами её расходования.

Если двигаться без оглядки, пройти через весь ярус не сможет. Где-то по пути придётся пополнить припасы. Возможно — не раз.

Раз надо, так надо. Справится. Пустыня здесь удобная, прямо-таки располагает к массовым убийствам при помощи дальнобойного лука. Почти ровная, лишь единичный высоченный бархан нависает с севера, все прочие можно не учитывать. Именно на его вершине сидела та парочка, с которой всё завертелось. Ну и ров по руслу может выступать в качестве укрытия. На всей прочей площади песок слабо всхолмлён, хорошему стрелку полное раздолье.

Да, вот теперь можно уверенно заявить, что баснословное количество символов развития вложено в лук не зря. Не будь у Грешника этого оружия и умения столь хорошо с ним обращаться, непонятно, что делать в такой ситуации. Пять отражений — не самый эффективный аргумент против нескольких противников с тяжёлыми мушкетами и примитивными пистолетами. Моряки могли уверенно накрывать с дистанции, где обрез не играет, а подбираться к ним с гуанем наперевес по голой местности…

Это не выглядит эффективной тактикой.

Подпустив врагов приблизительно на полторы сотни метров метров, Грешник выпустил первую стрелу. Даже с такой дистанции прекрасно расслышал изумлённые вопли. Противники приближались беспечно, пребывая в уверенности, что уж на таком-то расстоянии им ничто не угрожает. Ярчайшее солнце выжигало сетчатку немногим хуже ядерного взрыва, разглядеть в мареве приближение смерти не получилось.

Сюрприз.

Грешник успел завалить ещё одного наповал, поразив в лицо, прежде чем до остальных дошло, что неспешный шаг в такой ситуации не очень-то полезен для здоровья. Одновременно ускорились, перешли на бег. Но только не учли, что здесь сильно не погоняешь. Вездесущий вредный песок так и норовит засосать, хватает за ступни, отпускает неохотно.

Лук — далеко не пулемёт, но работает не сказать, что медленно. И как ни пытаются увернуться, помогает слабо. Спасибо беспощадному солнцу, кто бы мог подумать, что его ослепляющее сияние способно не только на психику давить, а еще и мешать наблюдать за стрелами. Те, конечно, летят побыстрее за счёт параметров и прочего, но до пули им всё ещё далековато. Так что засветка вражеским глазам не помешает.

Седьмого моряка Грешник подстрелил метров за семьдесят. Тот уже вскидывал мушкет, в панике намереваясь выстрелить с плеча, не используя стальную подпорку.

Не успел.

Но это ещё не всё, офицер, потерявший подчинённых, продолжает бежать, сражаясь с сыпучим песком. Его пришлось оставить на потом, смущала кираса. Бить по корпусу, как поступил с остальными — это рисковать без толку повредить стрелу.

Или с незначительным результатом, что немногим лучше.

Держа лук наизготовку, Грешник крикнул:

— Стойте, или буду стрелять!

Непонятно, что там со второй половиной карты, так почему бы не попробовать обзавестись пленником? Заодно и выяснить, способны ли эти имитации людей общаться.

Глядишь, получится узнать что-нибудь интересное.

Но офицер не останавливался. Может не понимает язык участников? Ведь если вспомнить крики врагов, ничего знакомого в них не слышалось.

У Грешника после изучения одной из флешек вроде как выучилось наречие нгвим-бао-бо, но ему об этом известно лишь из сообщения в телефоне. Понятия не имеет, как на нём полагается общаться.

Ни слова не знает, хотя должен бы.