Правильный ход (ЛП)

Наблюдая за ней, я ищу любой признак того, что она могла бы взять свои слова обратно, когда протрезвеет, но глаза Миллер ясны и блестят. Итак, я наклоняюсь и прижимаюсь своими губами к ее губам, целуя ее способом, который не имеет отношения к сексу. Целую ее так, чтобы чувствовалась привязанность и натянутость, потому что это именно то, кем я являюсь, когда дело касается ее.

— Миллс, ты уже моя. Даже если ты не разрешала мне показывать этого, ты всегда была моей.

Она снова устраивается у меня на груди. — До воскресенья. Это правило должно оставаться в силе.

Это правило — самое неприятное, но что мне делать? Умолять ее чтобы это было что то больше чем летняя интрижка? Попросить ее отказаться от своей мечты и играть в "Семью" со мной и моим сыном?

Она слишком свободна, слишком необузданна, чтобы быть привязанной ко мне. Она слишком талантлива, чтобы я мог просить ее об этом.

— Миллер?

Она сонно мурлычет в знак согласия.

— Сегодня был хороший день.

Она улыбается, уткнувшись мне в грудь. — Все это могли бы быть хорошие дни.

Ну что ж, до воскресенья.

Моргая, я просыпаюсь и обнаруживаю, что волосы Миллер закрывают мое лицо. Ее задница уютно устроилась в колыбели моих бедер, ее бедра слились с моими.

Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на нее.

Она все еще спит на моей онемевшей руке, пальцы наших рук переплетены. Она выглядит умиротворённо, словно ее место здесь, в моей постели. У меня не было привилегии просыпаться с ней и каким-то образом мне нужно придумать как сделать так, чтобы наши следующие четыре утра, продлились на всю жизнь.

Я целую ее татуированную руку, пробегая губами по черным цветочным линиям, и для человека, который живет так одиноко, я удивлен, что она смогла связать себя чем-то настолько постоянным.

Она прижимается ко мне, ее задница трется о мою утреннюю эрекцию. — Доброе утро.

Ее голос звучит еще более хрипло, чем обычно, и это заставляет мой и без того твердый член вытянуться по стойке смирно.

Я притягиваю ее тело ближе. — Доброе утро, Миллс.

Она прижимается ко мне, все еще сонная и такая чертовски красивая.

Она томно извивается на мне, все еще просыпаясь, но по тому, как она двигается, я могу сказать, что она проснулась возбуждённая — Прошлой ночью мне приснился сон, — говорит она. — Ну, это был своего рода кошмар.

— О, правда?

Я целую кожу у нее за ухом, моя рука опускается под подол моей рубашки, которая на ней надета. — Расскажи мне об этом.

— Я была в постели с бейсболистом-гигантом. Он носит очки и у него татуировка на бедре.

Моя ладонь скользит к ее обнаженной груди, пробегая по упругой коже. — По твоему описанию он очень привлекательный.

— Да, но когда я попросила его воспользоваться мной, он мне отказал.

Она прижимается задницей к моему члену, и я прижимаю ее крепче к себе.

— Что за придурок. Очевидно, он не знает, чего лишается.

— Верно.

Ее голос хриплый, и стон сопровождает ее слова, когда я щипаю ее за сосок. — Я думаю будет справедливо, если ты воспользуешься мной сегодня утром, чтобы загладить вину перед тем парнем. Сделай это за него, воткнув это в меня, понимаешь о чем я?

Я смеюсь, прижимаясь к ней, мои пальцы вырисовывают нежные круги на ее животе, моя ладонь касается ее гладкой кожи. — Это то, чего ты хочешь, детка?

Я опускаюсь ниже, кончики моих пальцев скользят по верху ее трусиков. — Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя в своей постели? Хочешь знать, какого было бы просыпаться рядом со мной каждое утро?

У нее вырывается тихий стон, когда она отчаянно кивает, ее бедра трутся друг о друга, пока я играю с подолом ее нижнего белья.

— Ты хочешь сожалеть о том, что провела последние семь недель, лежа в постели, которая не была моей?

— Да.

Это всего лишь дуновение воздуха, а я уже так возбужден.

Кончик моего мизинца проскальзывает под ее пояс, пробегая по гладкой, теплой коже, прежде чем я его вытаскиваю.

— Пожалуйста, — умоляет она, извиваясь на матрасе рядом со мной и прижимаясь ко мне своей задницей. — Пожалуйста, Кай. Не дразни меня.

— Не дразнить тебя?

Я покусываю мочку ее уха, опускаю руку в трусики, мои пальцы касаются ее киски. — Почему бы и нет, если это делает тебя такой чертовски мокрой?

Она промокла и уже капает мне на пальцы.

— Прошу.

На этот раз она тянется, чтобы снять трусики, сбрасывая их ногами, и остается в одной рубашке.

— Ты такая мокрая по утрам.

Потянувшись за спину, я достаю презерватив из ящика прикроватной тумбочки и как можно быстрее сбрасываю трусы, чтобы облачить свой член в латекс.

— Ты хочешь чтобы я трахнул тебя вот так?

Спрашиваю я, притягивая ее обратно к своей груди.

Она без колебаний поднимает ногу.

— Твою мать, Миллер.

Схватив свой член, я провожу им по ее сердцевине, покрывая презерватив соками ее возбуждения, прежде чем прикоснуться им к ее клитору. — Честно говоря, это заставляет меня ненавидеть твои правила еще больше из-за того, что мы не занимались этим каждое утро с тех пор, как ты здесь появилась.

Она издает самый прелестный звук, похожий на скулеж. — Ну, ты подумал что я сумасшедшая когда я впервые попала сюда.

— Жаль тебя огорчать, но я все еще так думаю.