Правило белой вороны (СИ)

Но больше всего его интересовали запретные знания. Астрология, алхимия не удовлетворяли его. Он искал магические трактаты. Его детские сны никуда не делись. И, если будучи маленьким ребёнком, он загонял их в самые дальние уголки сознания, то познав силу потусторонних пришельцев через огненный знак, спасший его жизнь, он хотел найти истоки этого могущества.

-Учитель, а почему говорят, что книги связанные с миром мёртвых и магическими сущностями, есть зло и выбирают себе хозяев порочных и безумных?

-Книга, мой мальчик, не живое существо, это только вещь. Слово, написанное в ней, имеет свою жизнь. Но и то, и другое, только инструмент. Если ты берёшь в руки нож, то можешь зарезать им человека и порезать овощи. Не книги делают нас порочными, а мы сами. И сами выбираем как использовать знания, которые получаем.

-Я думаю людей пугают тайны. А возможности, не доступные большинству, вызывают зависть и страх.

-Так чтож, дорогой? У людей вызывают зависть и красота, и богатство. Главное не заражаться их страхом. Живи тем, для чего предназначен и боги помогут тебе. А пренебрежёшь данным тебе знанием - жестоко отомстят.

-Но ислам говорит нет бога, кроме Аллаха..

-Ну, чтож, тогда либо у него своё имя в каждом племени, и люди зря бьют друг друга защищая свою веру, с благословения единого бога. Либо есть множество богов и каждому есть место в этом мире.

-А если..

-Нет-нет.. Скажи мне лучше, что ты думаешь о том, что я говорил тебе по поводу женитьбы. Я стар и у меня нет детей. Всё, что у меня есть, я оставлю тебе. И я чувствую себя виноватым, что жизнь проходит мимо тебя. Ты мужчина, а до сих пор не познал женщины.

-Но ты же сам говорил, что страсть к женщине затуманивает разум и отнимает время предназначенное для познаний.

-Я говорил тебе это, когда тебе было восемнадцать, а мне почти шестдесят. Сейчас я глубокий старик и, хотя я люблю тебя как сына, но мне жаль, что мой дом не наполнен детским смехом.

-Я подумаю, но..

-Когда о любви думают, это уже не любовь. Любовь, сынок, в некотором роде безумие. Ты прекрасный поэт.. Не то что я. У меня никогда не было такого яркого языка. Ты поразил меня, когда я услышал тебя мальчиком на Суке и радовал своими стихами всё время, пока ты был рядом со мной. В них не хватает только безумия и страсти плотской любви.

-И всё же.. во всех трактатах силы, говорится, что Врата легче открыть тем, кто целомудрен телом. А великие поэты говорят, что самые лучшие стихи написаны познавшими любовь. Я не хотел бы ошибиться, выбирая путь. Скажи мне, я могу понять это чувство через тебя? Ты позволишь мне это?

-Мой мальчик,- Масуд закашлял хриплым смешком,- боюсь моё старое тело не выдержит настоящей страсти, но, если мне предстоит умереть, чувствуя себя мужчиной, я скажу тебе да!

-Я хочу, чтоб ты жил,.. отец..

-Я тоже, но Великая Пустота зовёт меня. Какая разница произойдёт это сегодня или ещё через несколько дней, наполненных только болезнью.

-Тогда я позову ИХ,- прошептал Абдул,- ты не боишься?

-Боюсь.. Но вполне возможно, что когда я уйду, то мне всё равно предстоит познакомиться с ними.

Абдул кивнул. Он достал очень древний манускрипт, страницы которого едва держались в кожаном переплёте. Кусочки настоящего китайского шёлка, были заложены в нужных местах. Ещё не слишком опытный маджнун волновался от того, что впервые сможет применить свои знания суфийской магии на человеке. Если бы он попробовал проделать это с любым другим жителем Саны, кроме учителя, его, наверняка, побили бы камнями на площади Сука.

Абдул положил перед собой книгу, открытую на закладке ярко-зелёного шёлка и ударил друг о друга два тяжёлых медных колокольчика без язычков. Тонкие ушки задрожали между пальцев и колебания, вместе с нежным звоном перелились в руки, потом в плечи. Волна тепла прошла от макушки до паха и свернулась там горячей спиралью.

Маг задышал ритмично с присвистом, перемежая вдохи и выдохи стрекотанием, похожим на цокот цикады. Потом заухал, как ночной филин и мысленно позвал Других. Они вышли из туманной дымки, огромные, пышущие силой и показали знак. Абдул проколол палец рыбьей косточкой, вымоченной в крепком меловом растворе с солью и нарисовал его кровью прямо на каменном полу.

Туман сгустился, потом в нём появилось сияние. Тёплое, как от маслянной лампы. Потом он увидел женщину. Тело её прозрачно светилось, как спелая виноградная гроздь на солнце. Ему казалось это его рука касается мягкой кожи, ощущает тяжесть полной груди, катает языком черешневую косточку соска, чувствуя во рту ягодную сладость.

Мышцы наливаются обжигающей кровью, тело трепещет от желания. Змейка энергии внизу живота упруго распрямляется и бросается вперед. Эта боль такая сладкая, что сознание уходит в свет.

Абдул тяжело дышит, тело его содрогается в такт телу Масуда. Первый крик мага становится последним стоном старца. Когда ученик приходит в себя, его учитель лежит мёртвым со счастливой улыбкой на губах.

15 ноября 1967 года г. Москва