Правило четырех

Про себя Антон подумал, что надо бы поскорее обернуться. Стоит лишь стать орланом, и рана начнет затягиваться.

Но сил на трансформацию не было. Сейчас – не было. Совсем.

«Если брошусь на пол, могу не подняться, – размышлял комиссар. – Буду лежать, как мешок с костями. На глазах у своего уно. И у ребенка, что еще хуже».

Тут он заметил, что Юля внимательно смотрит на него. Вернее, куда-то внутрь его.

– Само не остановится, – сказала она. – Вы сейчас упадете. Виталик, помоги!

Они вдвоем, поддерживая комиссара, у которого страшно кружилась голова от кровопотери, довели его до кровати, и он буквально рухнул на нее, привалившись к спинке. Запрокинул голову и закрыл глаза.

– Гоблинский гоблин, – прошептал Виталик.

– Рви простыню на полосы, – не глядя на него, вдруг сказала Юля. – Или разрежь.

Сообразив, Виталик вынул кортик из ножен комиссара. И принялся кромсать простыню с кровати на бинты.

А Юля в это время наложила обе свои ладони прямо на рану в правом боку.

– Я не знаю, что это, – прошептала она. – Но я это вижу.

Она видела сейчас совершенно то же, что и в недавнем сне. Внутри комиссара словно была паутина. Нет, не так. Он сам был паутиной. И эта паутина была порвана. Но ее можно было починить, и сделать это требовалось очень быстро.

Юля попробовала подвигать руками, чуть шевельнула пальцами. Паутина сместилась, приблизившись рваным краем. Юля словно подгребла поврежденный кусок, дотронулась. Почувствовала – пульсирует. Живое. Очень хочет жить. И будет жить! Только ему надо помочь. Она нашла кончики оборванных нитей, захватила и потащила, словно стягивая вышивку.

– Нет, так некрасиво, – поняла Юля и чуть ослабила натяжение.

Попробовала вытянуть кончик. Нить стала длиннее, подалась легко. Теперь можно было завязать узелок. И еще один.

Тем временем Виталик, соорудив повязку из нескольких слоев простыни, разрезал на комиссаре мундир, чтобы приложить ткань к ране.

– Ух ты! Вроде и не течет почти… Это ты сделала? Как ты это сделала?

– Я не знаю, но… Я что-то вижу внутри.

Юля постеснялась сказать: «Я вижу вышивку, похожую на паутину, и ее можно починить». Что подумал бы Виталик? Решил бы, что она все придумала.

– А ты можешь совсем остановить кровь?

– Не знаю. Клади простыню и держи. Я попробую.

Виталик не мешал. Юля положила руки прямо поверх его рук. Паутина комиссара вновь засияла. Место повреждения было хорошо видно, но дальше рваться не будет, – Юля откуда-то знала это.

– Надо теперь заштопать дырочку. – Она не заметила, что говорит вслух.

– Что? – удивился Виталик.

– Ничего. Оторви еще полос, привязать простыню.

Ей просто надо было отвлечь его чем-то, чтобы не задавал вопросов.

Виталик вновь занялся простыней, а Юля приступила к штопке. Нити удлиняются сами, поняла она, надо только осторожно вытаскивать их изнутри. Где-то там, в глубине, их много. Может быть, там целый клубок. А еще можно вообразить, что сжимаешь пальцами иголочку, и положить стежки. Раз-раз-раз! И теперь поперек, между них – другие. Вот и решетка готова. Кровь больше не течет.

– Ты молодец, сестренка!

Юля с удивлением взглянула на Виталика – он никогда не называл так ее. Только Аню и Натку.

– Может, ты думаешь, что я техно? – задумчиво произнесла Юля. – А я не техно. Я не знаю, что это, но я совсем не техно.

– Да какая разница! – пожал плечами Виталик и принялся привязывать кусок ткани. – Помогай лучше.

Комиссар не приходил в себя, но видно было: он дышит ровно. Юля чувствовала: опасность позади.

В это время в камеру ворвался привратник, за ним следом спешил физрук Саша и еще несколько человек местных.

– Вот вы где, дети! Антон, батюшки!

– Папа! – Виталик встал. – Оставляю на тебя Юлю и конде. То есть комиссара. Я должен быть сейчас возле башни.

И, не ожидая ответа отца, Виталик выбежал из камеры. Стоящие в коридоре люди поспешно расступились.

Ударившись об пол, уно Виталий взвился вверх и через минуту вылетел через отверстие взлетной площадки.

Рассвет наступал.

Глава девятнадцатая О неучтенном факторе, осколках и апгрейде

Руби

Руби лежал в постели, но сон не шел. В парк аттракционов не пошли. Руби дождался отца, сидя в катамаране, потом они долго плавали по морю.

– Неверный вариант, – заключил Итан, после того как Руби все ему рассказал. – Правильным было выбрать другое решение.

– Я не знаю ее, она мне чужая!

– Ошибка. Неучтенный фактор. Вы – дети одних родителей. Значимость первой степени.

– Ты никогда не говорил мне о таком, папа. Почему ты раньше не предупредил?

– Ошибка. Неучтенный фактор. Я не собрал достаточно информации. Моя ошибка.

Уже дома, перед тем как отправиться спать, Руби сказал:

– Я и сейчас не могу найти другой вариант. Я не знаю, что мне делать с информацией о том, что у меня есть сестра. Не могу применить. Но я не испытываю комфорта, не испытываю позитива. Думаю, ты прав, папа: я где-то ошибся. Я хотел бы вернуться к началу.

– Ты хочешь поискать другие решения?

– Наверное, да.

– Завтра утром мы займемся этим вместе.

– Ты лучший, папа! Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, сын!