Правило Диксон

Когда мы уже собирались покинуть участок, к нам подходит детектив Вендт, сопровождаемый двумя офицерами.

 

Она говорит, что они собираются арестовать Перси и доставить его на допрос.

 

Но только когда мы с отцом и Шейном выходим на ступеньки перед участком, мой папа сбрасывает на нас бомбу.

 

Оказывается, у Перси уже есть другое обвинение в нападении в его досье.

 

Шейн ругается. — Вы шутите? Почему детектив Вендт не сказала нам об этом, когда Диана давала своё заявление?

 

— Они не имеют права раскрывать эту информацию на текущем этапе расследования, — говорит мой папа ровным тоном. — Но я заставил своего начальника проверить имя Перси в нашей системе, пока ехал сюда. Оно показалось в запросе.

 

— Кого он избил? — спрашиваю я слабым голосом.

 

— Его бывшую девушку. Шеф Стэнтон не имел доступа к полному отчёту, поэтому мы знаем только основные моменты.

 

Вдруг становится трудно дышать. — Не могу поверить, что он делал это раньше.

 

Мой папа опускает голову. — Это моя вина. Я должен был провести проверку, когда ты начала встречаться с ним.

 

— Папа, перестань. — Я не могу не рассмеяться, несмотря на серьёзность ситуации. — Конечно, ты не будешь делать проверку на моего парня.

 

— Так делают все хорошие полицейские.

 

— Папа, прекрати.

 

— Что именно мы знаем о другом инциденте? — настойчиво спрашивает Шейн.

 

Отец быстро рассказывает нам, но он прав — информации немного. Оказывается, мой бывший парень избил женщину, с которой встречался, когда учился в Нью-Йорке. И хотя адвокат Перси пытался добиться снятия обвинений, поскольку это было его первое преступление, дело продолжилось, потому что мать жертвы была какой-то важной персоной, которая боролась за это. Перси получил только испытательный срок.

 

Меня не удивляет, что он решил не делиться этой информацией со мной. Ну, кстати, я уже бил свою бывшую девушку.

 

Но это свидетельствует о наличии истории насилия, и, как бы это ни было ужасно думать, что другая женщина могла пострадать, это немного утешает в моем собственном положении. Заставляет задуматься, не было ли то, что случилось со мной, неизбежным.

 

Хотя я поехала в участок с Шейном, мой отец настаивает на том, чтобы довезти меня домой. Пока он идет за машиной, я стою на тротуаре рядом с Шейном, хмурясь на него.

 

— Как ты достал номер моего папы?

 

Он колебался.

 

— Шейн.

— Я попросил Джиджи об этом, — наконец признается он.

 

Внутри меня снова захлестывает тревога. — Ты рассказал ей, что сделал Перси?

 

— Сначала нет. Я просто сказал, что ты в полицейском участке и нужно позвонить твоему отцу. Я сказал ей, что с тобой все нормально, но она продолжала настаивать на том, чтобы я рассказал ей, что происходит, иначе она поедет в Бостон. Так что в итоге мне пришлось сказать ей правду.

 

Я достаю телефон из сумочки. Он был выключен во время допроса, и теперь я включаю его, видя потоки сообщений от Джиджи.

 

Джиджи:

Ты в порядке?

Джиджи:

Очень надеюсь, что с тобой все хорошо.

Джиджи:

Я буду держать телефон при себе в любой момент, буквально приклеенным к руке, пока не получу от тебя ответ. Люблю тебя.

 

— Ты злишься? — спрашивает Шейн нервно.

 

— Нет, все нормально. Мне все равно пришлось бы сказать ей, теперь, когда я подала заявление.

 

Пикап моего папы останавливается перед нами.

 

— Увидимся дома? — говорит Шейн. — Я могу зайти.

 

— Может быть, позже?

 

Он кивает. — Напиши мне, если захочешь меня увидеть.

 

После паузы я шагаю вперед и обнимаю его.

 

Он обнимает меня в ответ, и в том, как он цепляется за меня, есть что-то почти отчаянное.

 

— Спасибо за то, что привез меня сюда, — говорю я тихо.

 

Шейн убирает мне волосы за ухо, его голос становится более грубым. — Надеюсь, ты не думаешь, что я заставил тебя это сделать.

 

— Нет, ты был прав. В глубине души я всегда знала, что это правильное решение. Это нужно было сделать.

 

Есть причина, почему я сохранила все эти доказательства. Думаю, я знала, что в конце концов окажусь здесь, в этом полицейском участке. Моё единственное сожаление — не сделать это раньше. Надеюсь, что адвокат Перси не попытается представить меня как некую обиженную девушку, которая пытается отомстить после того, что произошло.

 

— И еще одно, — говорит Шейн, потягивая меня за руку, прежде чем я успею уйти. — Ты неостановима. Не позволяй этому ублюдку убедить тебя в том, что ты кто-то другой. Ты Диана Диксон, черт возьми.

 

Я слабо улыбаюсь. — Чертовски верно.

 

И всё же в грузовике я не чувствую себя сильной. Мой папа не говорит много по дороге в Медоу-Хилл, кроме как спрашивает, как я себя чувствую, как минимум четыре раза. В пятый раз он спрашивает, когда мы идем по дорожке к Red Birch, и я останавливаюсь, вздыхая от отчаяния.

 

— Папа, это не произошло вчера. Это произошло несколько месяцев назад.

 

Его челюсть напрягается. — Правильно. И я все еще не понимаю, почему ты не сообщила об этом.

 

— Я уже объяснила, почему. — Я снова начинаю идти.