Правило Диксона (ЛП)

Моё сердце переворачивается, на секунду я думаю, что он собирается меня поцеловать. Но он просто улыбается и подмигивает. Его рука лениво скользит по моему обнаженному плечу.

Я сглатываю. — Так, что вы делали до моего прихода?

— Ничего особенного. Просто болтали, вспоминали, — отвечает Шейн.

— Вы двое учились в одной школе, верно? — говорю я, переводя взгляд с Шейна на Линси. — А ты? — спрашиваю я Тайрика. — Ты тоже из Вермонта?

Тайрик качает головой. — Я из Бостона. Учусь в Бостонском университете.

— Круто. На кого учишься?

— Кинезиология.

— Правда? Я тоже, — восклицаю я.

— Не может быть. Ты спортсменка? — спрашивает Тайрик.

— Чирлидерша.

Линси вступает в разговор с вежливой улыбкой. — О, это круто. Я учусь в колледже исполнительских искусств. У нас нет команд NCAA, так что я не очень разбираюсь в этом, но признали ли черлидинг официальным видом спорта?

— Нет, не признали. Я не знаю, хотела ли она быть язвительной, но это так прозвучало. Тем не менее, я улыбаюсь ей в ответ. — Но должны были бы. Мы пашем, как кони.

Но она не первая, кто подразумевает, намеренно или нет, что черлидинг — это не официальный спорт. NCAA до сих пор его не признает, что полная ерунда, потому что кто на полном серьёзе может сказать, что черлидерши — не спортсменки? Мы тренируемся усердно. Мы невероятно гибкие. Чёрт, я могу выполнить гимнастические упражнения, с которыми хоккеист, такой как Шейн, даже не справится. Это не значит, что черлидинг более требователен, чем хоккей. Только то, что мы — спортсмены и заслуживаем признания.

Программа черлидинга в Брайаре очень конкурентоспособна. Как только начинается учебный год, мы входим в полный рабочий режим. Мы изнемогаем и доводим свои тела до предела, готовясь к региональным соревнованиям в ноябре. Затем, если нам повезет пройти дальше, мы едем на национальные соревнования весной.

К моему удивлению, парень Линси поддерживает меня. — Честно, наш отряд — просто сумасшедший.

— Ты играешь в футбол за BU? — спрашиваю я его.

— В баскетбол. И, бро, те номера, которые наши девушки показывают во время перерыва? Это невероятно.

— Поверь, я знаю. У BU отличная команда. Они почти нас обогнали на региональных соревнованиях в прошлом году. Я смотрю на Линси. — А ты? Шейн говорит, что ты балерина?

Она кивает. — Я занимаюсь в Консерватории Либерти в Коннектикуте.

— О, это потрясающе. У них отличная программа. Я снова тянусь за своим бокалом, пока не вспоминаю, что в нем. Так что он остается на кофейном столике, и я осторожно убираю руку. — На самом деле, я занималась балетом до четырнадцати лет.

— Правда? — Она выглядит заинтересованной. — Почему ты бросила?

— Это было слишком... — Я останавливаюсь, потому что почти сказала претенциозно. — Слишком строго, — заканчиваю я. — Мне кажется, что у меня есть дисциплина, но балет требовал больше, чем я была готова отдать. То же самое и с гимнастикой. Когда я была ребенком, я мечтала попасть на Олимпиаду. Пока не поняла, что у тебя нет жизни. Ты должен жить и дышать гимнастикой. Честно говоря, мне больше нравится преподавать, чем заниматься самой. Я буду тренером на молодежном черлидинг-лагере этим летом, и это так захватывающе.

Линси морщит нос. — Я никогда бы не смогла преподавать. У меня нет такого терпения, особенно с детьми. Меня раздражает, когда я вижу, как они делают что-то неправильно.

Её замечание не удивляет меня. Я быстро формирую мнение о бывшей девушке Шейна, и оно не совсем положительное.

— Мне это не мешает, — говорю я. — Конечно, дети делают много ошибок — потому что они дети. Но они так хотят учиться. Нет ничего более приятного, чем видеть, как они осваивают новый навык.

Она пожимает плечами. — Я получаю больше удовлетворения от освоения собственных навыков.

Я очень осведомлена о том, как пальцы Шейна продолжают ласкать мою руку. Когда я заканчиваю говорить, он наклоняется и прижимается ко мне, затем целует меня в щеку. Он так нежно себя ведет. Это немного сбивает с толку. Я также не могу справиться с тем, как он хорошо пахнет.

— Думаю, тебе не хватает этого парня в танцах, — поддразниваю я, улыбаясь Линси, и похлопываю Шейна по бедру. — Я не могу удержать его от танцпола.

Её брови поднимаются. — Правда?

— О, да. На самом деле, так мы и познакомились. Он очистил весь танцпол и пытался соблазнить меня танцем. Исполнил сольный номер и всё такое. Милый, расскажи ей об этом.

Шейн слегка поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. Он выглядит так, будто хочет убить меня, но когда он снова поворачивает лицо к ним, он уже улыбается смущенно. — Да, в принципе, я сделал из себя полного идиота.

— Нет, ты был таким очаровательным. Я наклоняюсь вперед, чтобы снова взять свой виски, на этот раз заставляя себя сделать уверенный глоток.

Разум против тела. Просто представь, что это не жжёт горло и не бурлит в желудке, как лава. Я выпила уже четверть стакана, и чувствую легкое опьянение.

Я протягиваю его Шейну. — Хочешь немного?

— Нет, я останусь при своем пиве.

Ублюдок.

— Хочу услышать продолжение этой истории, — говорит Линси.